Эхолетие

– Алекс, секунду, может, ты сможешь объяснить, что хотел перед смертью сказать мой дед? – он достал из портмоне огрызок бумажки и протянул её Самойлову. Лёшка взял её в руку, повертел с одной стороны на другую, прочитал текст, нахмурился, снова повертел, с явным интересом посмотрел на Поля и хотел что-то сказать ему, но в буфет ввалилась толпа страждущих студентов. Шум стоял невероятный. Лёшка непроизвольно поморщился, отдал записку Полю и кивнул ему в сторону выхода.

В менее шумном коридоре Лёшка огляделся по сторонам и спросил:

– Ты уже общался с Нелюбиным?

– Нет, только с Алёной, – ответил Поль, – Мы чай пили, смотрели фотографии. Она показала мне своего деда. Он тоже чекистом был, они там вместе с сослуживцами как раз в тридцать седьмом году сфотографировались. Представляешь, Алёнка даже фамилии знает.

– Она их называла?

Поль перечислил, кого помнил, а в конце добавил:

– Если надо, я могу еще раз у нее спросить, тем более мы договорились снова встретиться.

– Ясно, тогда поехали ко мне домой, спокойно все обсудим, есть идеи, – Лёшка говорил это немного задумчиво, как будто самому себе, – с Белкой только неудобно вышло, подумает чёрт знает что.

– Так без проблем, – оживился Поль, – ты мне только покажи ее, а я завтра сам ей скажу. что мы вечером были у тебя дома.

Всю дорогу в автобусе они промолчали, каждый из них думал о своем. Молча дошли до серой пятиэтажки и поднялись на третий этаж. Лёшка включил свет, и Поль оказался в довольно аскетической обстановке. Скромная двушка, слева гостиная с чешским сервантом, письменным столом и книжными шкафами в две стены, справа спальня с допотопным диваном и ковром на стене. Единственное, что выбивалось из скромной серости, – навороченный стерео проигрыватель и не менее продвинутая акустическая система, да еще длинная полка с недешевыми виниловыми пластинками в ярких разноцветных конвертах.

– Проходи, у меня есть как раз два пива, – Лёшка скинул с себя пальто, нырнул в холодильник «ЗИЛ», достал из него «Жигулевское» и разлил в стаканы. На кухне они сели за стол, отпили по глотку, Лёшка достал ручку, тетрадь и начал что-то чертить в ней.

– Почему пиво не пьешь? – он краем глаза наблюдал за Полем.

– Спасибо, я вообще-то редко пью… – замялся Дюваль, – но вот это, конечно, пить совсем невозможно, извини.

Лёшка хмыкнул, зачерпнул чайной ложкой немного соли и высыпал ее в стакан Полю. Химическая реакция не заставила себя долго ждать. Пиво заискрилось, забурлило, и пена шапкой поднялась над стаканом.

– Попробуй теперь. Если не вкуснее, то веселее.

Поль сделал еще глоток и одобрительно покачал головой:

– Ну да, получше стало.

– Еще бы, урожай семьдесят восьмого года, с правого берега Дона, – лицо Лёшки было абсолютно непроницаемо.

– Серьезно? – Поль недоверчиво переводил взгляд с пива на Самойлова.

– Конечно, серьезно, – Лешка выдержал паузу, потом улыбнулся, – Поль, у нас всего два сорта пива: в бутылках и разливное. А разливное делится еще на два: с пеной и без неё. Ладно, давай к делу, рассказывай всё, что известно про деда.

Поль снова полез в портмоне и достал из него тот же клочок бумаги, фотографию, справку о реабилитации, передал всё Лёшке и по-военному доложил:

– Бартенев Владимир Андреевич, седьмого года рождения, работал зав. кафедрой в лисецком университете, весной тридцать седьмого арестовали и обвинили в терроризме, в октябре расстреляли, его друг помог маме с бабушкой бежать из России, вот и всё.

– Что слышно о друге, он жив?

– Мама говорила: он за границу не выезжал, остался в стране, а их переправлял другой человек. Друг проживал с ними в одном дворе и звали его Михаил, если я не ошибаюсь, фамилия Шестаков. Бабушка рассказывала, что он был не простой, из криминального мира, у него даже кличка была – «Моряк».

– Адрес, по которому они проживали до отъезда, знаешь?

– Мама приблизительно называла это место, думаю, найти смогу. Где-то на Плехановской дом с аркой и напротив него другой дом тоже с аркой. Там внутри был двор со сросшимися деревьями.

– У тебя какие версии по поводу Сороки?

– Мы с мамой думаем, что это кто-то из политических или из криминальных людей, но среди уголовников такого не было, а политических мы вообще не знали. Тебе объяснить, что такое «шлюмка»?

– Не надо, когда-то изучал арго. Ладно, подобьём бабки, – пока Поль рассказывал, Лёшка внимательно просмотрел нехитрые документы. – Что мы с тобой имеем: фотографию, справку и малявку…

– Извини, что?