Эхопраксия

– Мы в ста миллионах километров от ближайшей властной структуры, – напомнил Мур. – Все, что может случиться, к Валери относится так же, как и ко всем нам. Юридические споры тут не имеют значения: нам придется играть со сданными картами. К счастью, мы не одиноки. Двухпалатники, по меньшей мере, настолько же умны и способны, как она. Если не умнее.

– Я не беспокоюсь об их возможностях и способностях. Я им не доверяю.

– А мне? – неожиданно спросил Мур.

Брюкс задумался на мгновение.

– Да.

Полковник склонил голову:

– Тогда верь им.

– Я верю в твои намерения, – спокойно поправил его Дэн.

– А, понятно.

– Ты слишком близок с ними, Джим.

– Столь же близок, как и ты в последнее время.

– Они запустили свои крючки в тебя задолго до того, как я зашел на вечеринку. Ты и Лианна, то, как вы всё принимаете…

Мур ничего не ответил.

Брюкс попытался снова:

– Послушай, не пойми меня неправильно. Ты пошел против вампирши, защищая нас, тебя могли убить, и я это знаю. Я тебе благодарен. Но нам повезло, Джим: обычно ты сидишь в КонСенсусе, выстроил себе отдельную раковину, и если бы Валери решила напасть в другое время…

– Я сижу в своей раковине, – спокойно ответил Мур, – так как изучаю потенциальную угрозу всей…

– Ну да. Ты же по кругу гоняешь одни и те же данные. Как много озарений на тебя снизошло с тех пор, как мы покинули орбиту?

– Извини, если тебе от этого неспокойно. Но твои страхи беспочвенны. И в любом случае, – Мур выпил свой скотч одним глотком, – планетарная безопасность всегда в приоритете.

– Дело только в планетарной безопасности.

– Разумеется, в ней.

– Чушь собачья. Дело в твоем сыне.

Полковник моргнул.

– Дело в Сири Китоне, синтете из команды «Тезея», – продолжил Брюкс, чуть смягчив голос. – Ее состав никогда не держали в секрете.

– А ты, – голос полковника был безжизненным и бесстрастным, – все-таки думаешь не только о себе.

– Приму это за комплимент, – постарался разрядить атмосферу Дэн.

– Не стоит. Присутствие моего сына в той экспедиции никак не влияет на общую ситуацию. Мы имеем дело с сущностями неизвестного происхождения, обладающими технологиями, которые намного превосходят наши. Это моя работа…

– И ты делаешь ее с помощью мозга, а для того по-прежнему нет ничего важнее любви, семейного отбора и всех тех понятий каменного века, которые мы с дьявольским упорством пытаемся вычеркнуть из уравнений. От одного факта того, что Сири сейчас на «Тезее», любой развалился бы на куски, но тебе еще сложнее, да? Ведь это ты – одна из причин, по которой он туда попал.

– Он попал в команду «Тезея», потому что обладал наиболее подходящей квалификацией. Точка. Любой на моем месте принял бы такое решение.

– Разумеется. Но мы оба знаем, почему он обладал такой квалификацией.

Лицо Мура окаменело.

– Он обладал наиболее подходящей квалификацией, – продолжил Брюкс, – так как еще в детстве ему вживили определенные имплантаты. А их он получил, поскольку ты выбрал определенную работу с определенной долей риска, и однажды какой-то обиженный урод с набором для сплайсинга выстрелил в тебя, а попал в него. Ты винишь себя и за то, что реалист-недоумок промахнулся. Ты винишь себя за то, что случилось с сыном. Так поступают все родители.

– Ну ты-то вообще все знаешь о том, что такое быть родителем.

– Я знаю о том, что такое быть человеком, Джим. И знаю, что люди себе говорят. Ты отправил Сири на «Тезей» еще до его рождения, а когда появились Светлячки, поставил сына на самый верх списка. А теперь у тебя остались лишь эти сигналы, и больше никакой связи с сыном нет, и я понимаю тебя. Это так естественно, так по-человечески, а для нас с тобой неизбежно, ведь мы ничего из мозга не вырезали. Однако на корабле почти все уже избавились от ненужных частей, и закрыть глаза на этот факт мы не можем. Мы не можем позволить себе… отвлекаться. Не сейчас и не здесь.

Брюкс протянул свой бокал и почувствовал облегчение, увидев, что рука уже не дрожит и уверенно сжимает хрусталь. Полковник взглянул на него, затем на полупустую бутылку.

– Бар закрыт, – сказал он.

Добыча

Гораздо большую важность имеют малые сети, начало которым положил так называемый орден Двухпалатников. Он подчеркнуто не проявляет интереса к военной и политической деятельности, но остается восприимчивым к милитаризации.