Эхопраксия

В ней не было ни смущения, ни робости. Пожалуй, она казалась даже более взволнованной, чем когда они стояли на форпике.

— Похоже, она взломала сенсоры.

— В смысле?

Лианна пошевелила пальцами в воздухе, и на переборке появился ИНТЕРКОМ. Сенгупта была на корме, рядом с трюмом, Мур — в комнате отдыха. Иконка Валери ободряюще сияла зеленым в ее личном отсеке вместе с серыми точками.

— Корабль больше не знает, где она находится. Вампирша может оказаться где угодно. За любой дверью.

— Зачем она это делает? — Брюкс заглянул в дыру на потолке, когда Лианна ухватилась за лестницу. — Чем она вообще занималась наверху?

— А ты ее видел?

Он покачал головой:

— Не смог посмотреть.

— Я тоже.

— Значит, мы не знаем наверняка, была Валери наверху или нет.

Лианна выдавила из себя нервный смешок:

Хочешь вернуться и проверить?

Здесь, среди яркого света и сверкавших машин, было трудно не чувствовать себя полным идиотом. Брюкс опять покачал головой:

— Даже если она там, что такого? Она же не под арестом. К тому же Валери ничего не делала, только зубами скрипела.

— Она — хищница, — заметила Лианна.

— Она — садистка. Специально действует мне на нервы с самого начала полета; думаю, ее это возбуждает. Джим прав: если бы она хотела нас убить, мы бы уже сыграли в ящик.

— Может, именно так она нас и убивает. Вдруг она — мамбо[17]?

— Мамбо, значит.

— Вуду работает, старомодник. Страх вклинивается в сердечные ритмы, адреналин убивает сердечные клетки. Можно буквально напугать кого-то до смерти если правильно взломать симпатическую нервную систему.

«Ну вот, теперь у нее и вуду реально, — подумал Брюкс. — Чего не сделаешь, чтобы приписать плюсик к могуществу религии».

* * *

Поднимаясь, Брюкс столкнулся с Муром, который направлялся вниз.

— Привет, Джим.

— Дэниэл.

Последнее время они встречались редко. За едой или после нее, во время светло-синего дня или более теплых оттенков ночного цикла полковник не вылезал из КонСенсуса. Он никогда не говорил, что там делает. Разумеется, зубрил информацию об «Икаре» и исследовал телеметрию, которую послал «Тезей», прежде чем исчезнуть в тумане. Но детали Мур держал при себе, даже когда выходил передохнуть.

Брюкс остановился у подножия лестницы, ведущей на камбуз.

Эй, кино посмотреть не хочешь?

— Что?

— «Молчание кукурузы». Вроде игры, которую можно только смотреть. Ли говорит, это еще с тех времен… ну, знаешь, когда не умели внедрять желания прямым путем. Приходилось манипулировать людьми, чтобы те испытывали эмоции с помощью сюжета, персонажей и всего такого.

— Искусство, — сказал Мур. — Я помню.

— Довольно грубо по нынешним стандартам, но тогда эта штука завоевала кучу наград за нейроиндукцию.

Ли нашла ее в памяти и дала ссылку. Говорит, стоит посмотреть.

— Эта женщина тебя достает, — заметил полковник.

— Это дурацкое путешествие меня достает. Ты в деле?

Он покачал головой:

— Я исследую телеметрию.

— Ты уже неделю с ней возишься. Не выныривая.

— Много данных.

— А я думал, они вошли и сразу вырубились.

— Так и было.

— Ты же говорил, передача прекратилась практически мгновенно.

— «Практически» — относительный термин. У «Тезея» было больше глаз, чем у маленькой корпорации. Понадобиться целая жизнь, чтобы просеять несколько минут этого сигнала.

— Для исходника, конечно. Но Двухпалатники, я уверен, держат руку на пульсе.

Мур посмотрел на него:

— А я думал, ты не одобряешь слепую веру в высшие силы.

Я не одобряю, когда человек ломает спину и таскает на себе валуны, когда у него на сетчатке есть ключ от грузового подъемника через дорогу. Ты сам говорил: они опережают нас на сотню шагов. А мы тут просто так, катаемся.

— Необязательно.

— Почему?

— Мы здесь, а они будут в декомпрессии еще шесть дней.

Ну да, — вспомнил Брюкс. — Мы проверены в полевых условиях.

— Потому нас с собой и взяли.

Дэн скривился:

— Меня взяли, потому что я попал под колеса, и мою тушку из милосердия решили не оставлять на обочине.

Полковник пожал плечами:

— Это не значит, что они не ухватятся за любую возможность извлечь из тебя пользу, если таковая представится.

От воспоминаний у Брюкса закололо в кончиках пальцев. «Возможности, — понял он с неожиданным туповатым удивлением. — Одну я точно упускаю».

* * *

Это было окно в самом грубом смысле слова: массивная панель из прозрачного сплава, вставленная в кормовую переборку. Ни увеличений, ни изменения размеров, обошлось даже без тактических разноцветных дисплеев на поверхности. Отключить его было можно, только если кто-то с той стороны опустил бы противоударный щит. Прозрачная непроницаемая дыра в корабле — круглый иллюминатор, ведущий в террариум пришельцев, где, стоило миновать призрачное отражение собственного лица, странные гипербарические создания строили чудовищные артефакты из песка и кораллов. Их глаза мерцали в сумраке зелеными звездами.