Экипаж

— Ерунда не ерунда, а к Остапу ты с этой ерундой близко не подходи, — возразил Койфман. — Ты вот думаешь, он родился таким огромным? Нет, дружок, он гладиатором был, на Золотом Кольце, в астероидах. А этих гладиаторов специальными лекарствами пичкают — для мышечного роста. Только у них всегда побочные эффекты есть — кто стареет быстро, у кого просто башню сворачивает… Слабоумие — обязательно. А Остап у нас легко отделался — у него всего лишь бладерия… это болезнь такая, — пояснил старик. — Запаха крови не выносит — дуреет, крушить начинает все направо и налево. Берсерк по научному. Его только на то и хватает, чтобы своих от чужих отличать — знакомое лицо не тронет. Он, правда, фильтры специальные в ноздрях таскает, но они не всегда помогают, так что ты, на всякий случай, постарайся, чтобы он тебя побыстрее запомнил…

— Да вы все тут… странные… — поежился Михаил. — Пришельцы, роботы… Корабль уродов!

— Ты, Мишенька, так не говори, это невежливо, — упрекнул его Койфман. — Мы хоть и странные, а только у нас любой тебя в крыжаний[1] хвост согнет…

— И вы? — усмехнулся Ежов, смерив снисходительным взглядом плюгавого старичка.

— Э, Мишенька, внешность-то, она обманчива, — улыбнулся Койфман. — Я хоть и раввин…

— Раввин?! — поразился Михаил.

— Бывший, — спокойно ответил старик. — Военный раввин — капеллан по научному. До старшего лейтенанта дослужился, между прочим… Больше капелланам не присваивают.

— Ну и что, я тоже старший лейтенант. Я тоже в армии служил…

— А потом дезертировал, — даже не пытаясь слушать, продолжал Койфман. — Я ведь, Мишенька, родом со Святой Земли… только это теперь ее так называют, а раньше планета звалась короче — Шеол. И правильно звалась — Шеол и есть Шеол. Размером с Марс, воздуха мало, жарко, как в настоящем Шеоле… Мы ее, конечно, терраформировали, слегка подправили, но там все равно жить плохо… А лет так сорок назад у нас теократы к власти пришли — больные на всю голову. Представляешь, что удумали, дурачье — армию распустили! Мы, говорят, избранный народ, нас Бог защитит… Законченные придурки… Я и дал ноги — я хоть и раввин, а без пушек не могу. Думаешь, если я еврей, так обязательно пацифист? А ты про Моссад слышал? Хотя они там тоже, конечно, не слишком умно поступили — надо было драться до последнего, а не самоубийствовать по-дурацки! И это мои предки, тьфу, стыдно! А вот я и хокер, и снайпер…

— Хокер — это что?

— Бой рукопашный — хокина. У нас придумали, на Святой Земле! — похвастался Койфман. — Ты, Мишенька, не смотри, что мне сто двадцать лет…

— Сколько-сколько?! — снова вылупился Ежов.

— Так сейчас никто меньше ста тридцати не живет, — удивился старик. — Имперцы, вон, рекордсмены — сто пятьдесят минимум. Они там все на спорте помешанные, культ здорового тела… Тебе сколько лет?

— Тридцать четыре…

— Вот, а выглядишь старше, чем капитан! А ему пятьдесят скоро стукнет! Вон, Джину видишь? Ей сорок пять. Дашь ей столько?

— Не дам… — покачал головой Михаил — латексная красотка выглядела от силы на тридцать.

— Да, бесплатный совет — от Джины держись подальше. Остап правильно тогда сказал — ее из армии вышибли за массовое изнасилование в особо тяжкой форме, с увечьями. У нее психопатический склад характера — взрывается по любому пустяку, может покалечить, а то и похуже. А в драке она мастер… да это ты уже и сам понял. Она из СОП, космический десант. Их там так готовят… У нас тоже похожие части были — Лазурная Рота. Да вот теократы эти, будь они неладны…

— А вон та… Фрида, кажется? Она слепая? — тихо уточнил Михаил.

— Слепая. А еще глухая. И немая — у нее язык вырезан и небо опалено. И ноздри изнутри сожжены. И нервные выходы на коже. У нее ни одного из пяти чувств нет.

— Елы-палы… — присвистнул Ежов. — Это кто же ее так…

— Бундесы. Она тоже бундеска, на Зигфриде родилась. У их ученых лет двадцать пять назад такая теория родилась — мол, если лишить человека всех природных чувств, у него новое разовьется — шестое. А бундесы в таких случаях не мелочатся — сразу взяли три тысячи младенцев, да всех и… прооперировали. Половина сразу же померла, остальные выжили. И представляешь — получилось! Примерно у одного процента выживших действительно развилось шестое чувство! Правда, почти все они тоже умерли еще в детстве. Фрида от них сбежала еще в десять лет вместе с Вальтером — тоже телепатом был. Вальтер, правда, недолго после этого прожил — умер через несколько месяцев. А Фрида, вот, живет — ей двадцать пять недавно исполнилось… Конечно, так жить плохо — она даже ходить нормально не может, видишь, приборы на ногах? Говорит за нее ларингофон на горле, дышит через трубки, ест через капельницу… Вылечить не получается. Зато уж ясновидение у нее такое — не ходи купаться! Видит без глаз, слышит без ушей, мысли, как книжку читает, и в гипере ориентируется лучше всякого ИРа. И оружия ей никакого не надо — она усилием воли тебе мозги спечет.

— У вас все, что ли… дезертиры?