Экипаж Большого Друга

Поиски заняли у нас всю оставшуюся ночь и половину дня. И вот мы снова вместе, сидим в кубрике «патиссона». Но не все. Николай Николаевич погиб под руинами, его дом полностью разрушен. Марина на борту эвакуатора вместе с сыном. Анюта держалась молодцом, бледная, невыспавшаяся, с красными глазами, но спокойная и уверенная. Петька же сильно сдал, у него сломана рука, разбито лицо, глаза без очков смотрят по-детски беззащитно. Макс не мог сидеть спокойно, всё порывался вскочить, руки его так и мельтешили, то хватая всё подряд, то теребя волосы, то застёжку на куртке. Историю их злоключений в кратком изложении я знал, с Алёной познакомил, осталось обрисовать ситуацию. Мне казалось, что у них будет больше шансов не пропасть на Шааяссе, если они получат кой-какую дополнительную информацию.

Наконец Максим не выдержал затянувшейся паузы:

— Ты, может быть, расскажешь что-нибудь? Ты кто такой, вообще? Может, ты и не Кармагин вовсе? Похож, конечно, но не совсем. Наш был… не такой он был.

Вот ведь. А какой «он» был? Был…

— Я это, я. Не волнуйся. Или напомнить тебе, как ты кондиционер чинил, Кулибин?

Аня вступилась:

— Да не слушай ты пустомелю. А вот кто ты такой, действительно интересно. Ты сотрудничаешь с этими, как их, не могу запомнить никак?

— Шааяне с планеты Шааясс. Нет, скорее, они со мной сотрудничают? — сказал и сам себе удивился, но ведь правду сказал. — А я — капитан корабля. Называется Большой Друг. Он, правда, сейчас в ремонте. Земного корабля, уточню.

Друг действительно жив, и Герке с Сержантом надеялись на лучшее.

Петька ожил:

— Ты давай, рассказывай всё по порядку — что да как.

Алёна внесла импровизированный поднос со свежесинтезированными пайками, и по тому, как мои друзья принялись за еду, стало понятно, что толком они не ели давно. Я принялся рассказывать. Проект, Фонд, порча, наша первая стычка с шааянами, кристы, Соломон, Чарли. Встречу с Андреем я не упомянул, просто рассказал о той войне между цивилизациями, последствия которой нам приходится расхлёбывать.

— Эх, Димка, Димка. Не уберёгся, — Петька вздохнул. — Да. Погуляли вы, ребята, даже завидно. Значит, говоришь, миротворцы. Земле, говоришь, кирдык? И что, никаких планов, кроме эвакуации? Ведь всех не вывезут, как я понял. Неужели нет выхода?

— Петь, ты сам подумай, что говоришь. Может быть, на Землю и вернутся наши потомки, но сейчас… — Анна старалась говорить спокойно, но в глазах стояли слёзы.

Я добавил:

— Да, Петь, может, тебе кажется, что можно ещё на что-то надеяться. Наш город пострадал мало, но крупных промышленных центров просто нет больше. Промышленности нет, энергетики нет. Плюс радиоактивное заражение. Это конец.

— Как же так?! — Макс вскочил, лицо перекошено гримасой отвращения. Саданув кулаком в переборку, что есть силы, проорал: — У вас было всё, а вы ничего не сделали! Вы могли предотвратить катастрофу, а занимались, чёрт знает, чем. Искали какие-то ключи. Бред! Да вас всех надо казнить. Медленно. Страшно.

Я молчал. Что я мог сказать? Что нам не хватило времени? Так просто нужно было раньше начинать. Что раньше мы ничего такого не знали? Похоже, просто не хотели знать, застили глаза погоня, поиск, азарт. Виноват ли кто-нибудь более нас? Разве только те, кто отдавал приказы. Да и то, чисто формально они виноваты. Они невольники, пешки, пусть даже ферзи, но не игроки. Игрок один — его величество случай. А мы оказались в положении любителя в матче с гроссмейстером…

Макс ещё долго разорялся бы, но Анюта его остановила:

— Сядь, чучело бестолковое. Прокурор нашёлся. Когда ты только вырастешь, — она усмехнулась горько. — Кто виноват, нашли. Теперь скажите — что делать?

Ну вот, приехали. Если б я знал! На данный момент у нас нет ничего, ровным счётом. Соломон погиб, Большой Друг ни жив, ни мёртв. А есть ещё Упырь с его загадочными угрозами, он может торжествовать — я проиграл и потерял всё. Алёна не зря недоумевала, когда я говорил родителям о надежде, как о существующей реально возможности всё исправить. Нет такой возможности.

Моё молчание Петька понял правильно:

— Значит, не знаешь. А должен быть выход, носом чую. Думать надо, однако. У вас какие планы?

Алёна сначала молча предложила мне, а потом сказала вслух:

— У нас есть план поспать. Присоединяйтесь.

Возражений не последовало, и мы разместились в кубрике по принципу — девочки направо, мальчики налево. Сон не шёл, проворочался минут сорок, встал, оделся, обосновался в рубке, решил вызвать Ивана, давно его не слышно. Но не успел набрать код вызова, вошел, щурясь на свету, Петька:

— Не могу уснуть, рука мешает, болит зараза. Да и не привык я днём спать.

Я молча открыл секцию с аптечкой, с трудом вспоминая, где тут у них обезболивающее. Вспомнил, зарядил инъектор, Петька тоже молча подставил плечо, негромкий хлопок, и через двадцать секунд он блаженно жмурился.

— Хорошая вещь. И никакого наркотика?

Я пожал плечами, бог его знает, мол.

— Я вот тут пока лежал, всё думал… И знаешь, какая мысль мне пришла в голову?