Экипаж. Команда

А «прижимистые братки» тем временем удобно устроились на сиденье, бесцеремонно вдавив худосочного Серпухова в левую дверцу, и, ничуть не стремаясь окружающих, продолжили свой базар «за жисть». Базар был на тему «А вот у меня был такой случай». Рассказывал тот, что помельче и попьянее: «…Короче, телок сняли только в третьем часу. По дороге заехали в „24 часа“. Зяма остался в тачке баб развлекать, а мы со Шнобелем ломанулись затариваться. Взяли телкам шампанского, шоколадок, еще какой-то хрени. А магазин – полный отстой. Водяры нормальной нет – сплошное палево, явно в подвалах Рамсула разливали. Травиться, сам понимаешь, неохота. Ну, при таких раскладах берем две бутылки конины… Подкатили тележку на кассу… Баба начинает считать, пробивать, и тут Шнобель спохватился: лимонов, говорит, надо взять, на закусь… Приносит пару лимонов, бабе на кассу кладет: мол, вот это тоже посчитайте… Баба говорит: лимоны надо взвесить. Шнобель ей: ну так взвесь, хули ты мне мозги компостируешь? Она ему, прикинь: я на кассе работаю, а взвешивать надо в торговом зале. Шнобель потихонечку начинает заводиться: в каком, на хрен, зале? Там нету никого. А баба ему: значит, продавец отошла – подождите немного. А я взвесить не могу – я только на кассе, чеки пробиваю… Сань, я на них смотрю и просто кончаю от смеха. А Шнобель окончательно с катушек сорвался, шарахнул кулаком по кассе и как заорет: „Слушай, ты, коза, если ты мне сейчас эти два витамина за пять секунд не оприходуешь, я вас всех тут по очереди сначала взвешу за одно место, а потом попробиваю – только не чеки, а башки ваши пустые“. Блин, Санек, ты бы видел, как эта баба неслась с этими лимонами на весы и обратно, – Олимпийские игры отдыхают, мировой рекорд, бег с препятствиями… Короче, Шнобель за все заплатил, смотрит, баба сидит – глаза выпучены, рот открыт. Он ей вежливо так: вы бы, бабушка, сочку выпили, говорят, помогает от нервов. Взял у нее пустой пластиковый стаканчик, лимон в кулаке сжал – ну из него, понятное дело, закапало… Баба это увидела – и в обморок грохнулась… Прикинь, Сань, я никогда в жизни так не ржал, честное слово».

Вот так – с шуточками, с весельем – доехали до Скачек.

– Здесь где? – не поворачивая головы, спросил Паша.

– Пока прямо, братан, там скажем, – откликнулся тот, которого звали Саней. Метров через сто он по-хозяйски распорядился:

– Во-во, здесь, тормози, братан, приехали.

Вылезали долго и шумно. Расплатились. Саня внимательно осмотрел «лягушку» и схохмил:

– Хорошая у вас тачка, мужики. В другое время, честное слово, – взял бы и отобрал. Но вам повезло: мы сегодня гуляем, а потому добрые.

Его приятель шутку оценил, пьяно захохотал, после чего сладкая парочка двинулась в сторону придорожного заведения, освещенного бледно-голубым неоном.

– И вам спасибо, люди добрые, – зло проговорил Нестеров и, выждав минуту, потянулся из машины вслед за ними.

– Ты, Паш, пока здесь оставайся, а я пойду к Сергеичу, – не терпящим возражений тоном приказал Серпухов, вылезая.

Однако дойти до кабака он не успел – бригадир уже плелся обратно. И, судя по выражению его лица, без встречи с симпатичным пушистым зверьком под названием «большой белый песец» дело явно не обошлось.

– Ты чего, Сергеич? – удивленно спросил Серпухов. – Потерял их, что ли?

– Да ничего, Леша. Просто девяносто девять плачут, а один смеется.

– В каком смысле?

– Да в каком хошь. Знаешь, как называется сие достопочтенное заведение? «Ташкент». Лаконично, но в то же время емко и по делу, правда? Кстати, ты плова по-узбекски не хочешь? А то там подают… – И Нестеров разразился трехминутной матерно-вычурной тирадой, в которой досталось всем: и Ташкенту, и попутчикам-браткам, и Исламу Каримову, и ансамблю «Ялла», и певице Азизе (а зачем она Талькова убила?), и даже писателю Александру Неверову, чья вина заключалась лишь в том, что он когда-то сподобился назвать свою повесть «Ташкент – город хлебный»…

После того, как запас этнографических познаний иссяк, Нестеров немного успокоился. Бригадир закурил, весело посмотрел на Козырева и, передразнивая давешних попутчиков, сказал:

– Ну что, братан, запрягай, что ли! За стошку до города с ветерком довезешь?

– Довезу, – вздохнул Паша.

– Ты извини, Сергеич, что так получилось, – смущенно протянул Серпухов. – Я ж не знал…

– Да брось ты извиняться, Леха. Ты, наоборот, молодцом – все правильно сделал. Получил информацию – отреагировал, проверили… Ну а то, что пустышка оказалась, так кто сказал, что у нас в колоде одни тузы водятся? И вообще, не мне тебя учить. Ты же сам все прекрасно понимаешь. Давай садись, поехали, мы тебя прямо до дому доставим. В лучшем виде.

– Не, ребята, вы езжайте, а я пока здесь останусь.

– На кой?

– Да мне патрон свой надо обратно вернуть, – с явной неохотой ответил Леха.

– Какой еще патрон?

– Обыкновенный, от моего пээма. Когда мы сюда ехали, я этому урюку, который Саня, в карман патрон подложил. Думал, чем черт не шутит – может, и правда с Ташкентом встретятся. А на чем их крепить, если они вдруг чистыми окажутся?