Экипаж. Лев. Лиссабонские любовники

Я оперся о ствол дерева и стал рассматривать вершину горы с ее снегами цвета утренней зари. Отдав дань грезам, я через несколько мгновений опустил свой взгляд к земле, чтобы поискать там Патрицию. Я увидел ее тут же. Она еще не дошла до основного скопления животных. И тут же чуть не закричал от ужаса: по следам девочки быстро перемещалась в траве какая-то тонкая темная форма с треугольной плоской головой, блестевшей на солнце. Распространяются ли чары Патриции на пресмыкающихся? И в состоянии ли Кихоро — будь он хоть трижды лучшим в мире стрелком — поразить эту колыхающуюся, изменчивую цель? Я готов был запаниковать, звать на помощь одноглазого следопыта, бежать к Патриции… да и мало ли чего еще. Но девочка остановилась возле газели, и черная форма медленно поднялась с земли и выпрямилась. Она оказалась мужским телом обнаженным и прекрасным, вооруженным копьем и увенчанным похожей на медную каску шевелюрой.

Я закричал:

— Патриция, будь осторожна! Ориунга!

То ли голос отказал мне? То ли ветер отнес в сторону мои слова? Мое предупреждение не достигло ушей девочки. Оно лишь испугало группу антилоп да заставил пуститься в галоп нескольких проходивших рядом со мной зебр. И уже было слишком поздно. Моран стоял рядом с Патрицией. Я затаил дыхание. Но ничего не произошло. Просто дальше Ориунга и девочка пошли вместе Ориунге тоже было не привыкать к диким животным и, возможно, у него в запасе тоже были волшебные слова.

Когда Патриция вернулась, одна, солнце уже успело подняться довольно высоко и грело сильнее, Она спросила меня со смехом:

— Вы видели морана?

— Да. — В горле у меня пересохло. — И что?

— Он провел всю ночь вблизи нашего бунгало, в лесу, дожидаясь, когда я выйду — сообщила Патриция.

— Зачем?

— Чтобы не упустить меня и поговорить со мной, — сказала Патриция.

— И чего он хотел?

— Узнать, являюсь ли я дочерью большого льва или же я просто колдунья, — сказала Патриция, снова рассмеявшись.

— А ты что ему ответила?

— Чтобы он угадал, — сказала Патриция.

Она посмотрела на меня, подмигнула мне и спросила:

— А ведь вы же видели вчера, как он прятался около дома Кинга и что он видел все, что там произошло со львицами?

— Да, видел.

— Почему же вы не предупредили меня? — спросила девочка.

Я не ответил. Патриция подмигнула мне другим глазом.

— О! А я знаю, — сказала она. — Вы испугались за меня. Но это вы напрасно. Он ничего не может мне сделать. Я белая женщина.

Она вдруг сложилась вдвое от приступа душившего ее смеха, тем более мучительного, что из-за животных смеяться она могла только молча. Немного справившись с этим приступом, она продолжила:

— И еще он предложил мне выйти за него замуж.

— А ты что сказала? — спросил я.

— Посоветовала, — ответила она, — поговорить об этом с Кингом.

Мне не хотелось допускать в мое сознание все то, что скрывалось за этими словами, и я сказал:

— Не понимаю.

— А тут все просто, — объяснила девочка. — Я рассказала морану, где мы с Кингом каждый день встречаемся. Я сказала ему, что он вряд ли осмелится прийти туда без оружия. — Патриция важно покачала головой. — Кинг ненавидит негров с копьями. Он, может быть, знает, что его родителей убили такие же люди, как они.

— Но ты же сама говорила мне, что масаи безумно гордые? — воскликнул я.

— Ну и что? — спросила девочка, искусно изобразив невинность.

— А то, что теперь Ориунга не может не прийти.

— Вы так считаете? — сказала Патриция.

Голос ее прозвучал так же невинно, но она подмигнула обоими глазами, почти одновременно.

И Ориунга пришел.

Едва успели мы вместе с Кингом расположиться под деревом с длинными ветвями — Кинг теперь обращался со мной, как со старым другом, — как моран отделился от зарослей, где он, очевидно, уже давно поджидал нас, и направился к нам. На нем не было ничего, кроме куска серой ткани, наброшенной на плечо, который на каждом шагу обнажал все его тело.

Лев-исполин глухо зарычал. Его желтые глаза пристально и враждебно смотрели на Ориунгу. Он не испытывал симпатии к этому незнакомому красноволосому негру, который приближался спесивой походкой, вызывающе глядя ему в глаза.

Кинг повернул голову к Патриции, спрашивая у нее совета.

— Сиди, — сказала ему девочка.

Кинг продолжал рычать, но с места не сдвинулся.

Ориунга вошел в тень ветвей, пройдя так близко мимо льва, что даже коснулся его морды полой своей развевающейся ткани, и прислонился к стволу дерева.

Патриция встала, а вместе с ней и Кинг. Но поскольку девочка держала руку на его мощном затылке, лев позволил медленно подвести себя к морану. Патриция и Кинг остановились в трех шагах от него.

Он смотрел на них, совершенно неподвижный, гордо вздымая голову под каской из волос и глины на прямой шее. Кинг открыл пасть. Блеснули клыки. Одна из его передних лап с выпущенными когтями рыла землю. Ориунга пренебрежительно улыбнулся.