Экипаж. Лев. Лиссабонские любовники

— Мне не в чем было ему отказывать. Он разорвал листок без моей просьбы.

— После того, как мне пообещал… после… А я-то, наконец, поверила, что он меня любит.

— О! Он вас любит, — сказал Тели, — в этом вы можете быть уверены. Даже больше, чем я мог предположить.

Молодая женщина ответила слишком едким, болезненным смешком.

На лице капитана появилось выражение изумления, неверия.

— Неужели вы действительно рассчитывали увлечь его за собой? — спросил он. — Заставить его отказаться…

— От чего? От эскадрильи?… От вас?… От своей чести?… От экипажа! Избавьте меня от этих пышных речей! Ваши усилия пропали бы даром, он идет на смерть и бросает меня, меня, которая его любит… Я не пойму, не приму и никогда этого не прощу.

В отличие от того, что сделал Эрбийон, Тели не стал пытаться доказывать, убеждать. Он был слишком проницателен и слишком мудр для того, чтобы не увидеть, что настоящая, подлинная женщина (а та, что сейчас стояла перед ним, являлась таковой до мозга костей) жила под другими светилами — несовместимыми с их. Между их чувствами и их законами не существовало единой меры. По принуждению она могла подчиниться мужским правилам. В глубине же души она не смирилась бы с ними никогда.

Именно с учетом этого капитан попытался убедить ее, чтобы добиться своей двойной цели, приведшей его к ней: избежать всплеска эмоций, к которому в своем страдании, как он ощущал, молодая женщина была уже очень близка; помешать тому, чтобы стажер вернулся к сражению подточенный, ослабленный той горечью, которую он оставил бы позади себя.

Не позволяя молодой женщине разразиться жалобами и угрозами, он сказал:

— Не жалейте о том, что проиграли. Поступив, как вы хотели, Эрбийон одним ударом разрушил бы свое чувство к вам.

— Ну конечно! — воскликнула Элен все с тем же прерывистым смешком, какой вырвался у нее несколько секунд назад. — Ну конечно, если бы он оказался вдали от вас, принадлежал целиком и полностью мне, я бы уж сумела…

Тели прервал ее своим самым убедительным голосом:

— Как же вы ошибаетесь! Сделайте над собой усилие. Не закрывайте глаза на правду. Подумайте: Эрбийона больше не отвлекают ни его товарищи, ни наше движение, ни риск. Он постоянно наедине с собой. Только тогда он отдает себе полный отчет в своей слабости. Каждое утро, каждый вечер газеты пишут о фронте, о нас… поддерживают, увеличивают в нем стыд, растравляют его рану. И все это оборачивается против вас. Против вас, поскольку вы являетесь причиной этого, свидетелем. Он начинает вас ненавидеть…

— Довольно, прошу вас… довольно! — сказала вдруг молодая женщина.

Она слабо подняла руки, словно желая защититься. Она уже слышала не капитана, а голос своих собственных сомнений, своих собственных опасений, которые ей с таким трудом удалось заглушить во время только что прошедшей бессонной ночи. Она слишком хорошо знала Эрбийона, чтобы не содрогаться при мысли, что, обеспечив ему жизнь, может убить его любовь.

— Эрбийон ни за что не сможет вас простить, — продолжал капитан. — Поэтому как только он встретит другую женщину, которая ничего не знает ни о нем, ни о его бегстве, которая не напоминает ему о нем непрестанно, он вас бросит… Он полюбит ее со всем своим необузданным гневом, направленным против вас, который будет питать его всю оставшуюся жизнь.

— Вы тоже об этом подумали! — воскликнула Дениза. — Умоляю вас, говорите без обиняков. Не пытайтесь меня утешить, это слишком важно. Вы в этом уверены?

— Клянусь своей эскадрильей, — ответил капитан.

Руки молодой женщины обвисли по бокам, бесполезные, неподвижные.

— Тогда все хорошо, — прошептала она с пустым, почти остекленевшим взглядом.

Она не услышала, как Те ли вышел.

Машины, грузовики, тракторы выстроились цепочкой по правой стороне дороги, которая вела из Баи на запад. Водители в последний раз крутили пусковые рукоятки, чтобы заставить завестись упрямые моторы. Жители городка приветствовали знакомых офицеров. Молодые работницы улыбались солдатам.

Мори отстранился от своей жены.

— Пиши мне регулярно, каждый день, Клод, — взмолилась она. — Я так боюсь!

— Не стоит, — сказал Мори. — Мы привыкли, ты ведь знаешь. Особенно если наблюдателем будет Эрбийон, у нас есть все шансы остаться в живых.

Дневальный подошел, чтобы предупредить Клода, что капитан ждет его в своей машине. Мори подошел к Элен. Они молча поцеловались. Большими неуклюжими прыжками Клод догнал Тели.

Молодая женщина стала медленно вглядываться в вереницу машин. Единственное, чего она хотела, это увидеть лицо Эрбийона. После разговора с Тели она не пыталась отыскать стажера. Она испугалась самой себя, последней попытки, которую рна могла бы непроизвольно предпринять, чтобы убедить его остаться. Она с минуты на минуту откладывала прощание. К отправлению у нее больше не было ни сил, ни решимости.

Внезапно с обочины дороги выскочил Эрбийон.

— Дениза, наконец-то! — воскликнул он. — Я искал тебя все утро, ты скрывалась. Ты так сильно обижена на меня? Но я не мог, я не мог… Прости меня…