Экипаж машины боевой

– Я ща вас похороню в этом окопе. Вы че, хотите, чтоб меня комбат вые-.ал за эту вашу ху-ню? Короче, следующий раз приезжаю, и вижу выкопанные окопы. Понятно? Если вы забыли как окапываться, будем тренироваться. Ясно?

– Все ясно, командир! – браво ответил Хасан.

– А ты, таджик хитромудрый, будешь дох-я пиз-еть, заставлю траншею рыть, вон до той горы.

Пока ротный с Хасаном препирались, ко мне подошел Петруха и тихонько произнес заплетающимся языком:

– Юра, у нас чай есть с кайфом.

– Какой чай с кайфом? – удивленно спросил я.

– Чай, заварка. Понимаешь?

Голос его был каким-то странным, говорил он со слегка заметной растяжкой и наслаждением, как будто на голой бабе лежал.

– Ни х-я не понимаю, ты про че гонишь, Петруха?

– Чай мы в караване взяли, два мешка. Помнишь тот караван с ранеными духами?

– Ну.

– Так вот, чай мы в этом караване взяли, два мешка.

– Да че ты заладил, чай два мешка, чай два мешка. Чего чай два мешка?

– Чай этот с кайфом.

– Не понял, Петруха, че ты паришься, объясни толком.

– Да заеб-л ты, Юра, чай, говорю, у нас есть с кайфом каким-то, мы сами не знали, взяли его просто так, а когда заварили и выпили, то улетели все. Понял? Я до сих пор балдею.

– Да ну, не может быть, я такое первый раз слышу.

– И мы тоже оху-ли.

– Ротный знает?

– Нет, он не пил, они с Греком брагу квасят со вчерашнего дня.

– Где этот чай, в БТРе?

– Да, здесь.

– Тогда отсыпьте немного.

– Да забирайте мешок, нахрена нам столько.

– А еще кто-нибудь знает кроме вас?

– Нет, мы сами его час назад попробовали. Блин, вот такая вещь, я отвечаю!

– Да я вижу по твоей роже. Давай, короче, кончай пизд-ть, мешок тащи.

Мы с Петрухой направились к БТРу.

– Петруха, погнали к Греку! – крикнул ротный.

– Сейчас чай пацанам выкину.

– Быстрее давай, заеб-ли вы со своим чаем, я его щас ваще весь выкину нах-й! – кричал ротный.

Петруха запрыгнул на броню, достал из-за баков с водой целлофановый мешок с чаем, бросил на землю, махнул нам рукой, и они укатили в сторону, где стояла машина Грека.

Мешок – это, конечно, громко сказано, скорее всего, это был небольшой тюк, ведра на два заварки, но для нас этого было больше чем достаточно. На этом тюке было приклеено что-то вроде этикетки, на которой была надпись арабскими иероглифами. Я подошел к этому тюку и, немного надорвав целлофан, взял оттуда щепотку заварки: на вид это была обычная заварка, похожая на индийскую, запах, вроде, тоже чая, я пожевал немного этой заварки, ну что сказать, чай как чай, и ничего более.

Ко мне подошли пацаны.

– Че эт такое? – одновременно спросили Хасан с Туркменом.

– Чай, – спокойно ответил я.

– Какой еще чай? – спросил Хасан.

– Петруха нам задарил этот тюк, говорит, что с каравана взяли.

– А на хрена нам столько чая? – спросил с удивлением Урал.

– Как на хрена, пить будем, – ответил я ему.

– Юра, правда, на хрена Петруха нам припер этот мешок, он че, гонит что ли? – опять поинтересовался Туркмен.

– В общем так, Хасан, – тебя касается. Я сейчас скажу, что это за чай, только, Хасан, обещай, что ты его потом за ночь не схаваешь.

– Да че я, корова что ли, траву эту хавать.

– А мы вот его сейчас заварим и попьем, а потом видно будет. И если Петруха не пизд-т, то чарс нам больше не нужен будет. Ясно?

– Да ни черта ничего не ясно, объясни толком, че за ху-ню ты городишь. Ну чай, это понятно, а при чем здесь чарс? – удивился Хасан.

– Хасан, давай заварим и попьем, а потом видно будет, я пока сам ни хрена не пойму. Петруха говорит, что они от него улетели капитально и уже час тащатся.

– От чего, от чая? – поразился Туркмен, и все остальные тоже посмотрели на меня как на дурака.

– Ну, дослужились пацаны, уже от чая прутся, – промолвил Хасан с ухмылкой.

– Петруха говорит, что этот чай с кайфом каким-то. Понял ты, дубина таджикская?

– Это ты, Юра, дубина, Петруха тебя подъеб-ул по раскумарке, а ты нам тут эту туфту прогоняешь.

– Да че мы зря порожняки гоняем, давайте заварим и проверим, – я взял тюк и потащил его к нашему БТРу. Вода в котелке в это время начинала закипать. Я про себя подумал – ну, сука Петруха, если подколол меня насчет чая, по башке получит, гад. Надрезав в мешке с заваркой дырку побольше, я взял оттуда полную жменю заварки и бросил в котелок, подумав, что если кайфа не будет, то хоть чифиру нахлебаемся.

– Юра, ты че делаешь, куда ты навалил столько заварки?! – тряс косяком перед моим лицом Хасан.

В котелке начала подыматься пена от заварки, я схватил тряпку и снял котелок с огня.

– Хасан, не мешай, лучше за кашей, вон, смотри, а то сгорит, и костер пора тушить, темнеет, вон, сейчас какой-нибудь душара из трубы шарахнет, и придется на том свете чифирить. У-ух, прохладно становится. Сапог, доставай бушлаты, ложки, кружки и сухари тащи! – крикнул я.

Сапог полез в люк и стал выкидывать бушлаты, потом он притащил все остальное, мы приоделись, затушили костер, и расселись вокруг цинка с кашей.

– Ну че, может сначала чайку Петрухиного похлебаем? – предложил я.

– Давай, наливай, – ответил Туркмен, подвигая ко мне свою кружку, все остальные тоже поставили рядом свои кружки.