Экипаж машины боевой

Носорог – это хохол из Львова, здоровый такой детина, на конце носа у него была бородавка и к тому же он немного сутулился и со стороны был похож на носорога, беспредельным был этот жлоб, до ужаса, и чижам проходу не давал, он отслужил год, а считал себя чуть ли не дембелем. Я раз как-то сказал ему: «плохо ты кончишь, Носорог, вот помяни мои слова», а ему плевать.

Носорог орал на всю палатку:

– Дэ хавка? Я же казав, шоб йсты принэслы, казав, чи не?

– Нам старшина не разрешил, – раздался чуть слышно «прибитый» голос.

– А мэнэ ебэ, цэ ващи проблэмы.

Раздалось несколько ударов. Потом опять крик:

– Вас шо, ебаты трэба бильше, чи шо?

Мне это изрядно уже надоело, и я крикнул:

– Носорог, а ну пошел на хер отсюда!

– Шо тоби, Юра? – замычал Носорог.

– Это чего тебе от чижей надо? – спросил я.

– Воны мини хавкы на завтрик ни принэслы.

– Че-е-го, чего? Ты че это, урод, припух ваще, я дембель, и то ходил на завтрак. А ну подойди сюда!

Носорог медлено подошел к моей кровати:

– Юра, тикы ны бый.

Я встал и с размаху заехал ему кулаком в лобешник. Он вылетел из прохода.

– Да ты не переживай Носорог, в твоей башке все равно нет мозгов, так что сотрясения не будет. А теперь вали отсюда, пока я тебе зубы не выбил, и если при мне чижей дрочить будешь, я тебя самого чижом сделаю.

Носорог смотрел на меня и лупал глазами.

– Ну чего ты на меня вылупился, или тебе еще раз по балде стукнуть?

– Не, не, я ужи тикаю, – брякнул Носорог и пулей вылетел из палатки.

– Юрка, а ну садись-да, накуримся давай наверно-а, – с полублатным акцентом процедил Хасан.

– Подожди Хасан, я вот Пипка спрошу кое о чем, Пипок ведь наш чувак. Да же, Пипок?

– Ну спрашивай, какой базар, – спокойно ответил Пипок.

– Слушай Пипок, чего там за ерунда с пистолетными патронами, не слыхал? – спросил я.

– Их духи берут по пятнадцать тысяч афошек за цинк, – ответил Пипок.

У нас с Хасаном глаза полезли на лоб, пятнадцать тысяч афганей – это шестьсот рублей чеками, мы поначалу просто не поверили.

– Слушай, Пипок, да тебе чарс курить нельзя, ты и так уже «гонишь», – сказал Хасан.

– Ну, не верите, не надо, – сказал Пипок, и добавил, – позавчера мы в кишлаке продали духам три пачки по сто пятьдесят афошек за пачку, а в цинке сто пачек, вот и считайте.

– Ну ладно Пипок, поживем-увидим, – сказал я.

– Живите, смотрите, дело ваше, – сказал Пипок, и воскликнул:

– Ну что, может, косяк взорвем, или будем сидеть и удивляться?!

Хасан «взорвал» косяк и два раза затянувшись, передал Пипку, тот, сделав пару затяжек, протянул косяк мне, я глубоко затянулся, чарс был крепкий и я начал кашлять, вторую затяжку уже сделал поменьше. После второго круга появился сушняк и меня начало потихоньку «накрывать», чарс действительно был хороший. Я с трудом приподнялся, вставил кассету в магнитолу и включил, на кассете пацаны пели песню под гитару, и песня эта была как раз в тему.

В Союзе была одна популярная песня с такими словами:

Все напоминает о тебе,
А ты нигде.
Остался день, который вместе видел нас,
В последний раз – и т. д.

Эту песню слышали многие, а в Афгане слова этой песни переделали, и зазвучала она примерно так:

Те, кто попал в Афганистан,
Ты знаешь сам,
Тебе поможет в трудный час Афганский чарс,
Афганский план.

Мы начали потихоньку раскумариваться, и вдруг на горизонте появился Сапог.

– О-о, Сапог-жан, иди ко мне, – окликнул его Хасан и, вытащив чеки из кармана, протянул их Сапогу.

– Вот чеки, слетай в магазин и возьми четыре банки «Si-Si» и четыре пакета конфет, только резче, понял.

Сапог взял чеки и побежал в магазин, а мы продолжили добивать «косяк».

После третьего круга я почувствовал, что приплыл капитально, «крыша» не только ехала, а ходуном ходила, язык во рту еле ворочался. А напротив сидел Пипок и цвел как подсолнух, я не мог равнодушно смотреть на его цветущую физиономию, а он, как назло, уставился на меня в упор и залился смехом, забыв про косяк который дымился у него в руке.

– Пипок, я тебе паранджу привезу с рейда, напялишь ее, когда план с нами курить будешь, а то я не можу спокойно смотреть на твой цветущий лепень.

А Пипку по фигу, уставился на меня и давай дальше «ха-ха» ловить.

– Пипок, передавай косяк дальше, придурок, – подал голос Хасан.

Вдруг в проходе между кроватями послышалось шевеление, и мы все повернули головы, там стояли два сарбоса и смотрели на нас с довольной улыбкой. Я поначалу обалдел, откуда, черт возьми, сарбосы у нас в палатке, неужели «галюники» начались?

Пипок протянул руку, в которой дымил косяк и ляпнул:

– О, духи! Смарите, вон духи.

Потом меж сарбосовских голов появилась голова нашего замполита полка майора Кудряшова, мы смотрели на них, а они на нас. Мне показалось, что время остановилось, (кто накуривался, тот знает, что время по раскумарке идет очень очень медленно).