Экипаж «Меконга»

Князь Александр Бекович-Черкасский до восприятия святого крещения звался Девлет-Кизден-Мирза. Был он родом из кабардинских владетелей. Мальчишкой он был украден ногайцами, а во время осады Азова войсками Василия Голицына попал к русским. Юного черкеса взял к себе в дом брат Василия, Борис Голицын, один из воспитателей Петра. В 1707 году был Бекович послан за границу для обучения, а вскоре породнился с князем Борисом — женился на его дочери, княжне Марфе. Вступив в службу в Преображенский полк, Бекович стал на виду у царя. На этого сильного и мужественного, по тому времени хорошо образованного, знающего Восток человека Петр возложил труднейшую задачу — разведать путь в Индию…

Бековичу представили Ходжу Нефеса. О многом говорил князь с туркменом и во многом ему поверил. Взял его с собой в экспедицию.

В августе 1714 года Бекович выехал через Казань в Астрахань. В Казани князь принял под начало более полутора тысяч солдат при девятнадцати пушках.

7 ноября экспедиция отплыла из Астрахани в Гурьев на двадцати семи стругах и двух шхунах — отплыла и едва не погибла в самом своем начале. Злая осенняя буря разметала по морю легкие волжские суденышки. Лишь в начале декабря возвратилась истрепанная флотилия обратно в Астрахань, так и не дойдя до Гурьева.

Пришлось зимовать.

25 апреля 1715 года, добавив около двадцати новых судов, экспедиция снова отплыла из Астрахани.

Флагманская шхуна, выйдя из теснин волжской дельты на морской простор, накренилась, чертя русленями по зеленой воде, и заговорила под килем каспийская волна.

Задумчивый, молчаливый стоял Бекович на шканцах, с наветренной стороны.

Было князю в ту пору немногим больше тридцати лет. Тяжкая ответственность навалилась на плечи молодого командующего. Столько людей, столько кораблей под его началом… Немало израсходовано денег на экспедицию: 30 638 рублей отпустила государева казна, а в казне — знал Бекович — было не густо. (По тем временам сумма была очень большая. Скажем для примера, что на железоделательных заводах тогда полагался оклад жалованья: мастерам — по 60, а чернорабочим — по 18 рублей в год.)

Молча глядел князь в зеленый простор, не ведая, что ждет его за пустынными берегами, за горячими сыпучими песками…

До поздней осени «крюйсовала» флотилия вдоль восточных берегов Каспия. Побывали у Гурьева и у длинного песчаного мыса Тюб-Караган. Обогнули полуостров Мангышлак и долго плыли к югу, кладя на карту и подробно описывая незнакомые, нежилые берега. Сумасшедше палило солнце, гнила в бочках взятая в Гурьеве вода, томила людей жажда, а еще пуще — тоска по далекой России, по лесной прохладе, по дымку родной, избы…

Прошли мимо прорвы в берегу, в которую с шумом рвалась морская вода, — то был таинственный Кара-Бугаз, накрытый, как шапкой, темным куполом испарений.

Потом шли вдоль длинной, опасной для мореходов подводной косы (и сейчас она называется банкой Бековича). Обогнув ее, вошли в залив Красные Воды, спавший мертвым сном среди горячих песков и холмов.

Здесь встретили высланных из Тюб-Карагана посуху разведчиков — Федорова, Званского и туркмена Ходжу Нефеса. Еле добрели они с верблюжьим караваном до залива Красных Вод — погибли бы в песках, если б не туркмен. Грязные, оборванные, припали разведчики к тухлой воде, долго пили. Потом рассказали князю: видели в песках земляной вал, и местные люди говорили, что вал этот — от плотины, что когда-то заставила Аму-Дарью повернуть к Аралу. От того вала до самого залива Красных Вод тянется в песках долина невеликая Узбой, старое русло Аму-Дарьи…

Осенью флотилия вернулась в Астрахань. Год прошел с того первого, неудачного выхода в море. А что сделано? Ни в Хиву, ни в Бухару не попали. Про золото не узнали. Подтвердили только, что ушла Аму-Дарья и русло ее высохло. Верно, положили на карту берега Каспия.

Экспедиция оказалась малой и плохо снаряженной для дальнего и опасного сухого пути.

После зеленых вод и слепящего солнца — две с половиной тысячи верст по снежным российским просторам…

Князь Бекович ехал к царю — для личного доклада. Немало поколесил по Прибалтике, разыскивая военную ставку Петра.

Петр принял князя в бывшем герцогском дворце, в Либаве. Принял, сверх ожидания, ласково; угощал, расспрашивал про всякую малость.

— За карту спасибо, князь. Отныне без страха наши корабли по тем местам ходить смогут. Что на Дарью-реку не пошел, не виню: по нужде иного не мочно было. А за карту поздравляю тебя гвардии капитаном!

Бекович почтительно поклонился. Петр, помолчав, продолжал:

— Но на том я от тебя, князь, не отстану. Отдохни два дни и получишь новый ордер. Людей да снаряжения дам тебе поболе, а ты мне доведи до конца ту азиатскую акцию. Главное твое дело — путь на Индию сыскать, а мы об Индии зело помышляем!

Разговор шел в палате, где толклись военные люди начальных чинов. Хлопали двери, вбегали гонцы с бумагами. Жарко пылал камин, бросая красноватые отсветы на лица. За высокими стрельчатыми окнами туманился непогожий февральский день.