Экипаж 'Меконга'

- Вы сами сказали, что он утонул, - буркнул Бенедиктов.

Юра вышел в галерею проводить гостя. Здесь Бенедиктов немного замешкался, глядя на голубую штору.

- Вы правы, - ответил Юра на его невысказанный вопрос: - Опыт был поставлен именно здесь.

Он широким жестом откинул штору. Бенедиктов невольно шагнул поближе, но увидел только большой стол, на нем - магнитофон причудливой конструкции, а под столом - два-три черных ящика с аккумуляторами.

- Установку мы разобрали, - пояснил Юра. - А знаете что, товарищ Бенедиктов? Если вы работаете в том же направлении, то почему бы нам не объединиться? Зашли бы к нам в институт...

Биофизик взглянул на Юру из-под тяжелых, припухших век. Ничего не сказал. Попрощался и вышел. Юра, отогнув оконную занавеску, смотрел, как он медленно, шаркая ногами, спускается по лестнице.

- Любопытные новости, - сказал Привалов и налил себе еще чаю.

- С самого начала, с того самого дня, я чувствовал, что неспроста упала она с теплохода. - Николай, зажав в руке Юрино письмо, принялся расхаживать по комнате. - Она нырнула за ножом, это ясно. Если бы она нашла его, то, конечно, отдала бы мужу, ну, а тот работает вместе с Опрятиным... Но Опрятин искал нож на месте ее падения. Значит, Маргарита Павловна не нашла его... Выходит, нож все еще лежит на дне или... - Он замолчал.

- Или? - спросил Привалов.

- Или Опрятину удалось его разыскать.

- В таком случае, - спокойно сказал Борис Иванович, - надо поговорить с Опрятиным и попросить у него нож для исследования. Это очень облегчит нам работу.

- Вряд ли.

- То есть как это - вряд ли? Мы всесторонне исследуем нож и...

- Я не про то, Борис Иванович. Вряд ли Опрятин отдаст вам его.

- Почему? - удивился Привалов. - Я же объясню ему, для чего нужен нож. - Он сделал несколько медленных глотков. - Вот что. Костюков пишет, что Опрятин в Москве. Садитесь-ка за телефон и обзвоните гостиницы. Начните с "Золотого колоса" и "Ярославской".

Это была титаническая работа - обзвонить огромный гостиничный городок. То "занято", то "у нас такие не значатся", а то, не слушая вопроса, говорят "мест нет" и кладут трубку.

Вдруг из седьмого корпуса "Золотого колоса" деловитый женский голос ответил:

- Опрятин? Минуточку... Инициалы?.. Да, есть. Опрятин и Бугров. Сто тринадцатый номер.

Посыпались гудки отбойного зуммера.

- Здорово! - Николай хохотнул. - Живет в седьмом корпусе, напротив нас, а мы и не знали.

Привалов закрыл "Эйнштейна", посмотрел на часы.

- Половина девятого. Рановато, пожалуй, звонить...

Он подошел к окну. На улице вихрилась белая метель. Было еще темно, в окнах гостиничного корпуса напротив горел свет.

- Впрочем, он не из лежебок. - И Привалов решительно набрал номер и попросил дежурную по этажу вызвать Опрятина.

Некоторое время он ждал. Услышав ответ, оживился:

- Николай Илларионович? Рад приветствовать вас в Москве... Привалов... Да, и более того: живу тоже в "Золотом колосе", по соседству... Откуда узнал? - Привалов запнулся на секунду. - От общих знакомых.

Он сказал, что хотел бы поговорить об одном важном деле, и Опрятин ответил, что будет рад встретиться, только попозже: он должен ехать по делам. Они договорились встретиться в двенадцать в вестибюле метро "ВДНХ".

- Прекрасно! - Привалов положил трубку. - В час у меня совещание в Главнефтеспецмонтаже - как раз успею. А пока приведу в порядок записи. Вы, Коля, поезжайте в управление, пробейтесь к Бубукину и проявите настойчивость. Сегодня проект приказа должен быть завизирован.

Николай горестно вздохнул. Он не любил ходить в управление. Тамошние нескончаемые коридоры угнетали его и вызывали в памяти строчки из Багрицкого:

Ой, чумацкие просторы

Горькая потеря!

Коридоры в коридоры,

В коридорах двери...

- И вот что еще, - сказал Привалов. - Закажите себе билет на среду.

- Себе? А вам?

- Мне придется на несколько дней задержаться. Съезжу в Подольск, на завод, - там полно наших заказов.

- Хорошо, Борис Иванович. Придется на городскую станцию... По телефону только за пять дней, а среда послезавтра...

К полудню метель немного утихла, но все же мело еще порядочно. Пока Привалов, придерживая на голове папаху, шел по дорожке меж сугробов к проспекту Мира, его основательно залепило снегом.

Перейдя проспект, он вошел в вестибюль метро. Его обдало теплым электрическим ветром. Очки запотели. Борис Иванович снял их и протер. Восстановив остроту зрения, он огляделся и почти сразу увидел Опрятина, только что сошедшего, с эскалатора.

Опрятин был в элегантном пальто с меховым воротником и пыжиковой шапке. Он устремился к Привалову и поздоровался с ним, как показалось Борису Ивановичу, с преувеличенной радостью.

- Как приятно встретить в московской сутолоке земляка! - Он энергично потряс руку Привалова. - Очень, очень рад, Борис Иванович!

"Что это с ним? - удивленно подумал Привалов. - Всегда такой сдержанный... Впрочем, земляка и впрямь приятно встретить".

Они отошли в сторонку. Обменялись обычными при таких встречах фразами. Потом Опрятин спросил, как бы между прочим:

- Что говорят в академии о записках Матвеева?