Экклезиология вступления в клир

Миролюбие, которое требуется от епископа, исключает не только убийство, но вообще склонность к ссоре и драке. На это указывает требование — «епископ не должен быть бийца (πλήκτης)» (1 Тим. 3, 3; Тит. 1, 7). Это требование Пастырских посланий нашло свое каноническое выражение в том, что лица, имеющие степени священства, подлежат извержению, если бьют верных. «Повелеваем епископа, или пресвитера, или диакона, биющего верных согрешивших или неверных обидевших, и чрез сие устрашити хотящего, извергать из священного чина. Ибо Господь нас не сему учил: напротив того, сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал» [144]. Не подлежит сомнению, что это правило составлено под прямым влиянием соответствующих мест новозаветных писаний о миролюбивом характере епископа. Вместе с тем оно затрагивает более широкий вопрос — о способах церковного управления. С Константина Великого церкви в той или иной степени был предоставлен государственный аппарат. Естественно, что в церковном сознании должен был возникнуть вопрос о допустимости физического насилия как средства церковного управления. Очень скоро, забыв недавнюю историю, церковная власть в лице если не всех, то очень многих своих представителей, готова была использовать государственную власть в целях церковного управления. 27–е Апостольское правило категорически осудило физическое насилие как средство церковного управления. Однако оно оставило открытым вопрос, осуждается ли только насилие, непосредственно применяемое церковной властью, или всякое насилие, от кого бы оно ни исходило. К вопросу о физическом насилии вернулся Константинопольский собор 861 года (Двукратный). 9–е правило этого собора гласит: «Апостольское и божественное правило подвергает извержению священников, дерзающих бить верных согрешивших или неверных нанесших обиду. Ухищряющиеся угодити своему гневу и превращающие апостольские установления разумеют сие только о биющих своеручно, хотя оное правило ничего такого не назнаменует, и правый смысл тако разумети не попускает… Итак, поелику оным правилом определяется наказание за биение вообще, то и мы согласно определяем. Подобает бо священнику Божию вразумляти неблагонравного наставлениями и увещаниями, иногда же и церковными епитимиями, а не устремляться на тела человеческие с бичом и ударами. Аще же некие будут совершенно непокорливы и вразумлению чрез епитимий не послушны, таковых никто не возбраняет вразумляти преданием суду местных начальников. Понеже пятым правилом Антиохийского собора постановлено производящих в церкви возмущение и крамолы обращати к порядку внешнею властью». Таким образом, собор, запретив церковной власти употребление прямого или косвенного насилия как средства церковного управления, разрешил ей предавать церковных преступников в руки гражданской власти в тех случаях, когда церковные средства — наставления, увещания и епитимий — оставались без действия. Это — знаменитое в средние века «предание в руки светской власти». 5–е же правило Антиохийского собора, на которое ссылается Двукратный собор, предписывает лишь «укрощать» пресвитеров и диаконов, устраивающих особые собрания помимо епископа, внешнею властью. В точном смысле это не является «преданием в руки гражданской власти», о чем говорит Двукратный собор, а разрешением епископу обращаться к светской власти, чтобы воспрепятствовать отколовшимся от него пресвитерам и диаконам устраивать отдельные собрания.

Мы не имеем возможности рассматривать здесь подробно, в какой мере 9–е правило Двукратного собора исполнялось на практике. Для нас вполне достаточно напомнить о существовании в Византии тюрем при епископских домах и настоящих застенков при монастырях, куда ссылались на исправление — под начал — церковные преступники. Это доказывает, что церковная власть не только предавала в руки светской власти преступников, но и сама применяла к ним физические меры, что было запрещено Двукратным собором. В этом отношении крайне показательно замечание Вальсамона: «Впрочем умеренно наказывать своих учеников, которые согрешают, и после вразумления не исправляются, посвященным дозволено, потому что и Господь ударами бича из храма изгнал торгующих, которые таким образом грешили против божественного» [145]. Здесь Вальсамон почти открыто полемизирует с Апостольским правилом. Если бы даже физическое насилие не употреблялось непосредственно церковной властью, то предание церковных преступников в руки гражданских властей все — таки означает, что церковная власть признавала физическое насилие как средство воздействия на виновных. Между тем, 27–е Апостольское правило считает, что всякое насилие — прямое или посредственное — находится в противоречии с природой Церкви, ибо «Господь сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, страдая, не угрожал».