Эклипсис

Но это раньше, а теперь замок Дэм Таллиан был пуст и покинут, несколько лет, если не десятилетий, назад. Выбитые окна башни были печальны и темны, как глазницы черепа. Внутри гнездились альбатросы и чайки. Внутренние перегородки обветшали и обрушились, лестницы покосились, занавеси истлели, ковры выцвели и расползлись, полы провалились. Всюду царили пыль и запустение, птичий помет пятнал полы и подоконники. Они все-таки обыскали башню сверху донизу, надеясь напасть на какой-нибудь след, но усилия их были тщетны. Нога кавалера Ахайре не ступала сюда, равно как и любого другого человека.

Сгустились сумерки. Море грозно шумело, в окна залетали брызги, на горизонте мелькали зарницы. Они развели костер из обломков стульев, лаковых панелей и туалетных столиков. Стаскали в кучу пыльные ковры, накрыли плащом, улеглись, прижавшись друг к другу, молчаливые и печальные. Говорить не хотелось, и сон не шел.

Кинтаро положил эльфу ладонь ниже уха, под волосы, и большим пальцем принялся водить по скуле, подбородку, шее.

Итильдин порозовел и отвел глаза.

– Прекрати это, – сказал он чуть хрипло.

– Прекратить что?

– Вспоминать, как… ты взял меня в первый раз.

– Зачем бы мне? С тобой каждый раз как первый.

Итильдин покраснел еще сильнее, уловив легкую непристойность в словах степняка.

– Нет, я имею в виду не это, – усмехнулся Кинтаро. – Не то, что ты узкий и тесный, как мальчик. А то, какой ты нежный, и как ты всегда дрожишь подо мной, и вздыхаешь так сладко…

– Перестань, – прошептал эльф, чувствуя, как по позвоночнику бегут мурашки и ягодицы сжимаются от желания.

– С рыжим не так, он как тысяча разных любовников. Всегда неуловимый, непостоянный. Сегодня ему нравится так, завтра эдак, и никогда не знаешь, с какой стороны к нему подступиться.

Эльф невольно улыбнулся.

– Вот уж не сказал бы. Ты всегда прямолинеен, как таран.

Кинтаро не стал спорить. Он повел ладонь ниже, положил ее на грудь Итильдину и большим пальцем принялся ласкать сосок – теми же медленными движениями.

– Ты так спокойно о нем говоришь! Как будто он вышел на минутку за вином в лавку! А вдруг мы никогда… – эльф не закончил фразы. В глазах его стояли слезы.

Кинтаро наклонился над ним, опираясь на локоть.

– Я верю, что мы суждены друг другу. И мы снова будем вместе, несмотря ни на что. И если бы ему грозила опасность, мы бы знали об этом.

– Я так тоскую по нему! – вырвалось у Итильдина. – Как полевой цветок по солнечному свету, и тоскую, и сохну…

– Солнце всегда здесь, даже если оно скрывается за тучи или садится за горизонт. Солнце всегда с нами, цветочек. Помни об этом. Я никогда не рассказывал, но у нас в племени тоже были истории, не хуже настоящих романов, про любовь, путешествия и всякое такое. И вот одна была про воина, влюбившегося в солнце. С юных лет он только о нем и думал, только на него и смотрел, и даже мог это делать не моргая. Звали его Асато. Однажды он решил отправиться на восток и достичь того края, откуда по утрам поднимается солнце. Решил он, что утром будет проще захватить его врасплох. И вот он двинулся на восток, прошел степи, поля и Древний лес, встретившись в пути со многими опасностями. И наконец дошел до края земли. Увидел он там огромную пещеру, богато украшенную яркими самоцветами. Вдруг из нее вышел юноша, окруженный столь сильным сиянием, что любой бы зажмурился. Любой, но не Асато. Посмотрел он пристально на юношу и увидел, что тот прекрасен лицом, и станом строен, и весь золотого цвета с головы до ног, одежды же на нем никакой. Догадался он, что это и есть солнце. При виде его желание взыграло в Асато. Схватил он юношу-солнце в объятия, и стал его целовать, и зажег его не меньшей страстью. И они легли и предались любви, и солнце в этот день взошло только к полудню. С той поры стал Асато жить в чертогах солнца и тешиться с ним всю ночь напролет. Потому зимой ночи длиннее, что не хочет солнце расставаться со своим жарким любовником и выходить на холод и снег. А иногда солнце берет Асато с собой на небо, и тогда случается затмение, когда накрывает степняк его своим телом.

– Невежественные варвары. Всякий знает, что затмения происходят потому, что луна закрывает собой солнце. Вряд ли луна похожа на смуглого степняка. Уж скорее на эльфа.

– Это моя история, куколка, – усмехнулся Кинтаро. – И ты понял, что я хотел сказать.

Наутро, привычно собрав свою одежду, разбросанную повсюду нетерпеливой рукой степняка, Итильдин снова обрел присутствие духа и способность размышлять. Он задумчиво тронул рукой рассыпавшийся в пыль гобелен.

– Знаешь, требуется лет сто, чтобы жилище приобрело такой вид. Может, больше. Тогда рыбаки не были бы свидетелями всех тех странных событий, о которых нам рассказали. Дэм Таллиан жила здесь, и жила не так давно.

– К чему ты клонишь, куколка? Теперь здесь живут только птицы.

– Она ведь маг Воды, верно? Я читал про магию Воды. Сильный маг может поворачивать время вспять. Уходя, она состарила башню лет на сто, а вернувшись, восстановит все как было. Это требует огромных затрат магической энергии, но ведь она маг Первой ступени.