Эклипсис

Южные ворота украшены огромными флагами, всюду цветы, праздничная толпа шумит, как море, гвардейцы в парадных синих мундирах с золотым шитьем вытянулись по стойке «смирно». Придворные, обступившие короля, разодеты в пух и прах, королевский трон сверкает на солнце так, что глазам больно смотреть, в небе выписывают круги стайки белых голубей… Альва любил свою страну, что не мешало ему думать о ней с добродушной иронией. Кридане любое событие готовы обставить с крикливой пышностью, праздник ли, не праздник – зачем упускать повод повеселиться? В столицу прибыл вождь эссанти, доблестный Кинтаро, так пусть варвар-степняк будет поражен богатством и роскошью Трианесса.

Государь Криды Даронги Дансенну встретил союзника у ворот столицы, чтобы оказать ему честь, ибо смирение, а не надменность идет рука об руку с истинным величием. Прекрасное разрешение щекотливой ситуации, ведь гордый кочевник неминуемо был бы оскорблен, если б ему, как жалкому просителю, пришлось явиться во дворец на поклон к королю. А сейчас они встретятся как равные. Король, одетый в боевые доспехи, при оружии, сидел на троне и спокойно ждал появления предводителя варваров, о котором возвестил шум в конце улицы. Альва, стоящий в почетном карауле, вглядывался в ту сторону, едва сдерживая нетерпение. Что он испытает, увидев бывшего любовника?

Кинтаро ехал впереди процессии на огромном лохматом жеребце черной масти. Сопровождало его человек двадцать кочевников, один из них вез копье, украшенное лентами и бусами, с надетым на него огромным черепом дикого быка – что-то вроде боевого штандарта эссанти. Увидев короля, они все спешились синхронно, как по команде, сопровождающие преклонили колено, держа за повод своих лошадей, а Кинтаро вышел вперед.

По толпе пробежал восхищенный шепоток. Альва невольно вздохнул, не отрывая изумленного взгляда от кочевника. Дикий варвар в плохо выделанных шкурах, которого он знал в степях, исчез. Перед криданами стоял вождь прославленного в битвах народа, воин, исполненный спокойного достоинства и мужественной красоты. Чисто вымытые, блестящие волосы аккуратно заплетены в косы и украшены орлиными перьями, стройные мускулистые ноги обтянуты щегольскими штанами из черной кожи с тиснением, на голой бронзовой груди – знак вождя, ожерелье из черного агата с изображением орла, распростершего крылья. За спиной у него длинный прямой меч, его рукоятка торчит над плечом. Когда он подошел еще ближе, Альва заметил, что в ушах у него красивые агатовые серьги, а глаза подведены по последней столичной моде. Выглядел он просто сногсшибательно. Ему придется отбиваться от поклонников все время, пока он в Криде. Ничего, как-нибудь справится, с его-то темпераментом, подумал Альва, пряча улыбку.

Встреча монарха и варварского вождя была церемонной, но отнюдь не холодной. Даронги Дансенну тепло приветствовал союзника, а Кинтаро в ответ произнес короткую энергичную речь, полную цветистых выражений, достойных выпускника Королевской академии, а не варвара-кочевника. Куда только девался его грубый степной акцент, так резавший ухо Альве во время пребывания среди эссанти!

Кавалер Ахайре не знал, заметил ли его Кинтаро. Стоял он довольно близко, но вождь не смотрел по сторонам, разговаривая с королем. Государю подвели белую лошадь, и Кинтаро так изысканно-вежливо поддержал для него стремя, что у Альвы чуть не отвалилась челюсть. Ничего себе грубый дикарь!.. Потом вождь тоже вскочил в седло, и союзники бок о бок направились во дворец.

Как адъютант начальника королевской гвардии, Альва Ахайре до вечера нес службу, то есть сидел в приемной, попивая вино, и принимал доклады от патрульных офицеров. Когда он сменился, юный паж принес ему длинное орлиное перо.

– Высокородного кавалера приглашают в покои вождя эссанти.

Альва хмыкнул, повертел в пальцах перо – стильно, ничего не скажешь! – и последовал за пажом.

В большой комнате горело всего несколько свечей, и стены ее терялись в полумраке. Как только кавалер Ахайре вошел и притворил за собой дверь, как был тут же прижат к ней сильными руками, и жадный требовательный рот нашел его губы. Захваченный врасплох, Альва даже не пытался вырваться. «А ты чего ожидал, придя сюда? Светской беседы?»

Поцелуй был таким долгим, что у Альвы закружилась голова. Кинтаро был горячим… и возбужденным. Очень возбужденным. От него пахло полынью, какими-то благовониями и страстью. Когда эссанти дал ему вздохнуть, Альва попытался что-то сказать, но его речь перешла в неразборчивые стоны, когда Кинтаро расстегнул на нем мундир и начал жарко целовать плечи и грудь. «Ну ты и шлюха, приятель!» – успел подумать молодой кавалер, прежде чем его захватило вожделение, лишая возможности связно формулировать свои мысли. Он все-таки сделал слабую попытку освободиться, бормоча:

– Нет, Кинтаро, не надо…

Ладонь степняка легла на его пах и принялась гладить его через штаны.

– А твое тело говорит мне «да», – ухмыльнулся Кинтаро.