Эколог в СССР. Весна 1975

— Фамилия? Имя? Отчество? Где родился? — хоп, — Так, ты что, Ивана Шейкова, сын?! — кричит, — Да мы же с твоим батей всю Гражданскую прошли, я же дядя Николай! Он же тебе про меня рассказывать должен был?!

— Рассказывал, товарищ майор, много рассказывал, — блеет Сима, — И как вы потом учительствовали вместе в Уезде…

— Да, как же ты так, Семён?! — ну, короче, отмазал дядя Коля нашего деда, сапоги дал, бумагу какую-то и пинком в часть, дальше воевать.

Судьба!

Тот дядя Коля умер в 70-х и вся семья Ирины, с тех пор ходит к нему на могилку как к своему, он деда спас, убирает, красит, молится. Да, да, Сима молится Богу, причём, всю жизнь. Я его спрашивал, как так, офицер, коммунист… А, он на меня посмотрел, как на недоумка, и сказал:

— А, в окопах, атеистов не было!

После войны, Сима, уже и на пенсии, пока мог ходить, работал военруком в школе и дожил до 91 лет. Когда его отпели, морщины разгладились, и мы увидели в гробу того самого молодого лейтенанта… Когда его выносили из Храма, звонарь дал в колокола и стая голубей сорвалась с колокольни в голубое небо. Салют тебе, герой-артиллерист, спи спокойно!

А своего родного деда, Гришу, батиного отца, я нашел по похоронке, совсем недавно. Осталась она, желтая, после бабушки Дуси, так и лежала в старых бумагах. Пропал Гриша без вести в феврале 1942 года «в районе села Спасская Полисть Чудовского р-на Ленинградской области». Рядом Мясной бор. Это там, где Вторая ударная армия полностью легла в болотах. И поехали мы туда всей семьей, на машине, деда искать. Думали, сначала по обелискам пошукаем. Аккурат, в начале мая. А обелисков там… И везде моют, красят, машины со всей страны, из Украины, из Казахстана, люди, люди…, значит, своих приехали навестить, перед Праздником.

В общем, по обелискам не нашли, аж в глазах замельтешило, сколько там фамилий на пилонах. И так еще, на газончиках таблички стоят. Поехали в Трегубовскую сельскую Администрацию, у них все тамошние воинские захоронения на балансе. Встретились с Председателем, вернее, он сам к нам на «Ниве» приехал, по звонку, мол, стойте, где стоите, я сейчас буду.

Ну что сказать… Я и не видел, наверное, таких чиновников больше нигде. Они, там, все в Администрации…, такие. Два часа искали деда по спискам, всё аккуратненько у них, каждый человек на учете. Не нашли. Мы расстроились, конечно. А не расстраивайтесь, говорят, пишите заявление, мы пошлем в военкомат на проверку и увековечим вашего Гришу. Наши, говорят, поисковики, до сих пор, по сто пятьдесят — двести человек, каждый год с болот поднимают. Это уже, считай, две полных дивизии с Войны подняли, а сколько там ещё лежит…

Ну и вот он, наш Григорий Степанович, «уроженец села Прокофьевского, Казанского р-на, Омской обл.», теперь золотыми буквами на белом мраморе мемориала «Любино Поле», на новых плитах, с такими же, вновь обретенными, уже и не по алфавиту. Нашли мы тебя, товарищ красноармеец, спи спокойно!

С Победой!

Глава 18 Уроборос, Аня и Трахтман

Сверим часы?!

За что и как я борюсь там, в 1975 году, уже, надеюсь, понятно. А здесь, в 2020 году, за что я борюсь? Да, ни за что, получается! Не получается у меня здесь бороться, просто живу и работаю! Вайсберга нет, а остальным всё по-барабану. Только деньги! Все, как-бы и не прочь спастись от отходов, но лучше получить деньгами. И только диким «зелёным» эко-активистам, деньги не нужны. Вот уж для кого, лозунг из 1975 года: «Экология, это глобальная Скрепа прогрессивного человечества», не пустой звук. Но, с ними иметь дело опасно, могут и покусать. Ходи, потом, коли уколы от бешенства…

Теперь самый главный вопрос! Ну, спасу я Человечество от отходов там, а здесь-то оно этим, на автомате, спасётся или нет? Реальность-то одна! «Бабочка Бредбери» и всё такое… Может, кстати, и спастись, но только в одном случае, если прошлое скачком догонит настоящее, и станет этим самым настоящим. А такое может случиться? Ну, теоретически, да, Гегель же. А на практике, кто же его знает…, может уже и было такое, скакали, но, когда? Вот, когда не скакали, знаю.

Взять Революцию 1917 года. Казалось бы, тектонические изменения, а скачка через время не случилось. Почему? А накопленной однонаправленной энергии изменений не хватило. Белые за «минус», красные за «плюс», а в результате, пшик, и Революция стала эволюцией, без скачка.

Мой приятель, матерый-прематёрый историограф, не просто историк, а специалист по датам, когда выпьет, говорит так: «Даты, Михалыч, это дело тёмное! До 500 лет назад мы их ещё более-менее видим, а вот дальше… пелена, туман». Вот, и не знаем мы ничего про скачки во времени в прошлом.