Экологический роман

Он знал, что в общей он полежит без последствий, а вот из двухместнойон вынес представления о собственном существовании как о чем-то случайном: есть в твоей судьбе ряд счастливых случайностей - ты жив, нет -прости-прощай! О чем же нынче было и подумать, что припомнить, если неэти случайности?

Было дело, его, студента первого курса, вызвали в ГПУ и потребовалисоставить списочек тех, кто почему-то недоволен советской властью. Потребовали и отпустили на сутки - хорошенько подумать.

Голубев подумал и придумал: на букву "А" он выписал десять фамилийиз списка лиц, лишенных избирательных прав, из "списков лишенцев", развешанных по заборам и опубликованных в газетах. Он принес эту выписку сотруднику на следующий день.

- Ты этих людей знаешь? - спросил сотрудник.

- Нет, не знаю.

- Так почему же ты думаешь, что они недовольны советской властью?

- А почему они должны быть довольны, если они - лишенцы? Их надо восстановить в правах, тогда они будут довольны.

- Ну, - сказал этот сотрудник, - ну ты чудак! Иди, чудак, посиди, еще подумай. - И отправил Голубева в подвал, в темную одиночную камеру, крохотную, без стола, без стула, без кровати.

А Голубеву - дурак дураком - было интересно! Он много слышал отюрьмах, но никогда в них не бывал, и у него было ощущение, что судьбаего не решается в этот час - будут и другие, вполне благоприятные часы.

Потом Голубева снова отвели к сотруднику (следователю), тот сказал:

- Теперь понял, какой будет с тобой разговор? Или ты не знаешь, что указания советской власти надо выполнять? Иди домой и еще подумай, завтра в четыре часа дня будь здесь с настоящим списком.

На другой день в четыре Голубев подал следователю список из десяти фамилий на букву "Б" и опять побывал в камере. Это повторялось с неделю, и Голубева... отпустили.

Отпустили, и все. Спустя год ли, два ли Голубев оказался в городеБийске Алтайского края, на берегу очень красивой реки Бии, шел по главной улице, вдруг что-то его остановило... Он огляделся - что? Он стоял рядом с витриной с фотопортретами детишек и взрослых, а в упор смотрел на него черноглазый, с правильными чертами лица, лет сорока - сорока пяти мужчина потрясающе знакомый, фамилии которого Голубев, однако же, не знал...

А это был тот человек, который допрашивал его, требовал списочекантисоветчиков, сажал его в камеру, когда он приносил списки лишенцев, но потом взял у Голубева подписку о том, что он никогда никому не скажет обо всем происшедшем, и отпустил.

Ну а сколько же чудес, сколько невероятных случаев привело в свое время Голубева туда, где Голубев обязательно должен был быть? На Ангальский мыс, откуда он и начал как настоящий гидролог.

Во время войны с Финляндией, зимой 1939-го, начинающего инженераГолубева вызвали с работы, из проектно-изыскательного бюро, в райвоенкомат и вручили повестку о призыве в кадры 20-го стрелкового полка.

В райвоенкомате было тихо, спокойно, немноголюдно - призывалсяГолубев, а с ним вместе тоже молодой почвовед Курочкин, выпускникПермского университета, тот получил назначение в 22-й стрелковый полк. И тому и другому надлежало зайти в штаб корпуса, зарегистрировать свои повестки, затем проследовать в старинную городскую крепость, к месту формирования полков.

Беседуя о том о сем, непринужденно знакомясь, прошагали Голубев иКурочкин до штаба корпуса, зарегистрировались там у щеголеватого писаря, а когда пошли в крепость, заметили: повестки перепутаны - теперь Голубев назначался в 22-й полк, Курочкин в 20-й.

Голубев оказался дисциплинированнее, он уговаривал Курочкина: вернемся в штаб корпуса, исправим ошибку писаря, - но Курочкин отмахивался: не все ли равно!

В крепости же стоял содом - плакали женщины, толкались призывники, какие-то командиры кому-то подавали команды.

Кое-как и они протолкнулись к дежурному (теперь они были в зданиивоенного училища), первым подал свою повестку Курочкин, и дежурныйсказал ему:

- Двадцатый? Вниз, в подвальный этаж! Быстро! Голубеву же было сказано:

- Третий этаж!

Ночь Голубев провел на полу огромной классной комнаты. Людей здесь была тьма, все спали-храпели, кто подстелив под себя шубу, а кто шубой накрывшись. Голубев тоже спал крепко, но один раз проснулся: со дворараздавались грохот, топот, крики, команды. Это его никак не касалось, и онуснул снова.

Утром стало известно: ночью 20-й стрелковый был отправлен на фронт.

Полк же 22-й стрелковый, запасной, оставался в крепости, формировалроты и батальоны и отправлял их туда же на фронт вслед за 20-м. Голубевкомандовал сначала одним, потом другим, потом третьим взводом добровольцев, которые потому были добровольцами, что были партийцами, их призывали как самых стойких и самых надежных.