Экономические и социальные проблемы России №1 / 2018

К данному перечню, на наш взгляд, следует добавить рост потребления электроэнергии и обострение всех связанных с этим негативных явлений.

Один из успешных представителей американского интернет-сообщества Э. Кин (A. Keen) видит опасность цифровизации в сокращении рабочих мест и деиндустриализации, росте социальной нестабильности и углублении социального неравенства, глобальной эпидемии интернет-пиратства и нарушений авторских прав. В качестве примера он приводит современное состояние Детройта (бывшей столицы автомобильной промышленности в США) и Рочестера (в прошлом процветающей столицы корпорации Kodak). Специалист считает, что идет формирование нового класса – прекариата. Для него характерны устойчивая временная или частичная занятость, слабая социальная защита и нестабильный заработок [Кин Э., 2016; Сургуладзе В.Ш. Сетевая экономика.., 2017, с. 215].

Представляется, что в условиях сверхтехнологичного общества на первое место выходит обеспечение личной безопасности человека. Например, существуют опасения по поводу неблагоприятности воздействия беспроводной связи и мобильных устройств на здоровье человека.

Американские психологи Ф. Зимбардо (Zimbardo F.) и Н. Коломбе (Coulombe N.) опубликовали исследование о влиянии ИКТ на гендерные роли, институт брака и семьи, а также на демографические тенденции. Согласно их выводам, ИКТ усложняют технику и оглупляют людей, так как мозг утрачивает способность к долговременной памяти за счет расширения использования памяти оперативной. Это позволяет работать в условиях многозадачности, но разрушает способности к концентрации внимания и глубокому анализу. В результате, например, грани между компьютерной игрой и работой оператора беспилотника стираются [Сургуладзе В.Ш. Воздействие сетевой.., 2017, с. 223]. Интернет позволяет удовлетворять высшие потребности из пирамиды А. Маслоу – на уровне психологических потребностей и потребностей самореализации. Но такое состояние является шатким и иллюзорным. Виртуализация действительности приводит к «побегу от ответственности» в реальности – люди не желают вступать в брак и обзаводиться детьми. Все вместе это ведет к росту социальной неустойчивости и социального неравенства, кризису социального доверия [Зимбардо Ф., Коломбе Н., 2016; Сургуладзе В.Ш. Воздействие сетевой.., 2017].

Специалисты констатируют, что уровень цифрового доверия является ключевым условием развития глобальной цифровой экономики [Digital Planet.., 2017]. Чтобы ее рост продолжился, провайдеры и органы власти должны сделать своим приоритетом обеспечение безопасности цифровых технологий.

Кроме того, не стоит воспринимать цифровизацию только как организационно-техническую или финансовую деятельность. Нельзя не согласиться с мнением, что это комплексный процесс, который в значительной степени затрагивает кадровую сферу. Изменения коснутся сотен миллионов рабочих мест. Основную массу коллективов придется обучать новым навыкам, что выливается в дополнительные затраты на образовательные программы. Пострадать, как показывает практика, могут не только «синие воротнички», но и работники умственного труда. По оценкам, в ближайшие 10 лет новые технологии радикально изменят рынок труда на планете [Стельмах С., 2017].

Главной проблемой цифровой трансформации становится необходимость массового обучения и переобучения людей, по масштабам сопоставимая с изменениями эпохи индустриализации. И как в тот период, вопрос кадров является решающим, а основным лимитирующим условием – время. Глобальными лидерами станут те страны, которые окажутся в состоянии быстро организовать подготовку людей, способных разрабатывать, производить и использовать цифровую технику.

Вместе с тем достаточно много специалистов весьма скептически относятся к концепции цифровой экономики и к перспективам ее развития.

Некоторые считают, что с точки зрения стратегического эффекта «цифровая экономика» и Индустрия 4.0 являются не столько взаимодополняющими, сколько взаимно конкурирующими моделями дальнейшего развития глобальной экономики. Особенно с позиций точек изъятия и моделей перераспределения «инвестиционной ренты». В «цифровой экономике» ключевым видом «производства» становится возможность генерации «ренты» из инвестиционного «воздуха». В Индустрии 4.0 источником инвестиционной ренты остаются вполне реальные ресурсы и производства. Единственным элементом «цифровой экономики», который на практике имеет «революционное» значение, является вопрос о кардинальной перестройке финансовых коммуникаций и финансово-инвестиционных отношений. Дело точно не в промышленности, а прежде всего в финансовом и логистическом обеспечении. А также в возможности окончательного отрыва управляющего звена от активов [Евстафьев Д., 2017].

Другие видят в концепции «цифровой экономики» конкретное воплощение кабинетной, полуутопической идеи «постиндустриального общества» и считают ее «новым раундом биржевой спекулятивной игры» [Катасонов В., 2017].