Экономический шпионаж. Тайное оружие корпораций

Едва демонстрация заканчивается, как в большой спешке шпионки покидают салон и собираются в предварительно снятом номере ближайшего отеля. Опровергая многочисленные инсинуации по поводу «девичьей памяти», они начинают по деталям восстанавливать всю модель. А дальше, как говорят, дело техники. Эти шпионки в юбках работают на американские, итальянские или гонконгские пошивочные и торговые фирмы. Получить месяц форы — это в условиях конкуренции завалить магазины одеждой, сделанной, «как у Кристиана Диора», причем раза в четыре дешевле, чем в Париже.

Как же узнают парижские модельеры, что их ограбили? Чаще всего через своих клиентов, пишущих возмущенные письма со всех концов света о том, что платья, за которые они заплатили бешеные деньги, продаются по дешевке в американских Афинах или гонконгских лавочках.

Шпионов за секретами домов моделей нередко называют «бандами Кодак», не столько потому, что они пользуются фотоаппаратами этой знаменитой фирмы, а по той простой причине, что сделанные ими эскизы настолько точны, что они скорее напоминают фотографии, чем рисунки.

Одним из наиболее скандальных дел, связанных со шпионажем против французских модельеров, было так называемое дело Мильтона, принятое к рассмотрению манхэттенским судом в начале 60-х годов. От имени французских модельеров выступил профессиональный союз, который предъявил иск американскому гражданину Л. Мильтону в похищении и разглашении секретов знаменитых домов моделей. Мильтон спустя 10 дней после премьеры опубликовал в американских журналах лучшие модели таких элитарных домов Парижа, как «Кристиан Диор», «Бальмен», «Живенчи», «Пату», «Ланвин», «Деесе», «Гардин» и «Нина Риччи». Карандашные наброски из альбома Мильтона шли нарасхват и продавались за тысячи долларов.

Хотя профессиональный союз парижского высокого пошива и выиграл дело, убытки оказались столь значительными, что и речи не могло быть об их покрытии за счет сумм, выплаченных Мильтоном. Судебная тяжба обошлась парижским домам моделей в 250 тыс. фр. Лишний раз было доказано, что лучше всего не допускать утечки секретов, а если она все же произошла, то не доводить дело до суда, тем более до американского.

Интересно отметить, что ни тогда, когда велось дело, ни после так и не удалось установить, каким путем Мильтон получил секретную информацию, столь тщательно оберегаемую парижскими модельерами. Очевидно, это так и останется тайной Мильтона, конечно, если он не оставит после себя мемуаров, как это делают некоторые респектабельные шпионы. В довершение всех бед, едва призвали к порядку американские журналы, эти модели стали появляться во французской прессе, но с ними было бороться проще.

Франция — единственная страна, которая имеет хорошо разработанное законодательство против подделок и строго его соблюдает. Италия о таких законах и не слышала, а США имеют столь запутанные нормы, что разговоры об их эффективности вызывают у юристов только снисходительную улыбку. О Гонконге, Таиланде говорить и не приходится. Во Франции тот, кто скопировал новую модель, может подвергнуться штрафу в несколько тысяч франков и тюремному заключению от трех месяцев до двух лет. Но и это не остужает горячие головы.

Гонорары за воровство эскизов новых моделей столь впечатлительны, а затраты при удаче столь мизерны, что возможность легкого заработка постоянно привлекает к этому бизнесу и хорошеньких манекенщиц, и дам из высшего общества, и журналистов респектабельных изданий, и почетных гостей с высокими титулами, не говоря уже об асах экономического шпионажа. Поэтому перед каждой премьерой парижские дома моделей сдают на хранение судебным исполнителям специально снятый накануне демонстрации фильм о коллекции новых моделей. Фильмы служат эталоном для установления истины. Подделки обнаруживаются быстро, ибо тщеславие одних женщин, одетых по последней парижской моде, не может не заставить их посещать самые оживленные места, а зависть других — доносить на них. Мода — именно тот секрет, который женщины предпочитают хранить коллективно.

В этом отношении французские законы сильно отличаются от правовых норм других стран. Юристы ищут не то, чем отличается оригинал от подделки, а то, что их объединяет. Это очень важно, поскольку в любой стране к платью можно пришить экзотическую пуговицу, бантик или рюшки — и можешь спорить об авторстве наподобие героев вольтеровского Кандида. Как известно, они спорили 12 дней и ночей, и каждый из них в последний день спора говорил то же, что и в первый. Другими словами, французский закон не поощряет споров относительно различий, а судит и наказывает по наличию совпадений. Это и понятно: у Франции воруют.