Экономика и культура

И наоборот, утверждалось, что может произойти нечто прямо противоположное. Давление мощных внешних сил, угрожающее уничтожить способы выявления специфических характеристик данной группы, отличающих ее от других групп, может усилить решимость членов группы противостоять унифицирующему влиянию и сильнее утверждать символы своей собственной уникальной культурной идентичности. Если этот процесс широко распространится по миру, он станет отражением культурного многообразия, которое действительно является характеристикой вида Homo sapiens[208]. Если одновременно происходит процесс обмена культурными посланиями, новые культурные формы могут возникнуть там, где символы берутся не из господствующей культуры, а из ряда других источников; такие культурные «гибридизации» происходят, например, в музыке[209]. Еще одна гипотеза, противостоящая культурной гомогенизации, – это гипотеза о бинарном разделении мира культурных предпочтений между Западом и исламской/конфуцианской осью. Запад распространяет свое культурное влияние посредством глобального экономического могущества, а исламская/конфуцианская ось – с помощью глубокого религиозного фундаментализма[210]. Так называемое «столкновение цивилизаций» (или «джихад против Макмира») обусловлено движущим культурным императивом, согласно которому рыночные силы влияют на человеческое поведение меньше, чем культурные убеждения.

Нет единого мнения по поводу того, какая из гипотез о глобализации и культуре наиболее убедительна. Действительно, истинными могут оказаться сразу несколько. Например, человек может одновременно есть биг-мак и болеть за местную футбольную команду, демонстрируя тем самым и универсально, и локально дифференцированное поведение. По аналогии с проблемой несправедливости как главным вызовом экономике в современном глобальном окружении можно предположить, что признание ценности культурного многообразия внутри глобальной ойкумены – главный культурный вызов нашего времени.

Общий вывод относительно глобализации как характеристики исторического момента, в рамках которого мы рассматриваем взаимоотношения экономики и культуры, пожалуй, лучше всех сформулировал Роберт Холтон:

Глобальный репертуар не должен рассматриваться как потребительский рай или smorgasbord («шведский стол»), но это и не демоническая система идущего сверху вниз господства. Мы знаем это не потому, что так говорят оптимистические и привилегированные западные голоса, но потому что это соответствует действиям и убеждениям целого ряда глобальных голосов, как на Западе, так и за его пределами[211].

Экономика и культура: что мы узнали?

Соединим теперь вместе цепочки аргументов, выдвигавшихся в данной книге. Мы не претендуем здесь на исчерпывающее изложение всех проблем, поднятых в предыдущих главах и, кроме того, будем рассматривать затронутые вопросы не в том порядке, в каком они обсуждались в данной книге.

Необходимо помнить, что задача, которую мы перед собой поставили, заключалась в том, чтобы рассмотреть двойной объект нашего внимания на двух уровнях: сначала посмотреть на экономику и культуру как на интеллектуальные дисциплины или дискурсы, позволяющие описывать мир; а во-вторых, интерпретировать экономику и культуру как репрезентации поведения человека – экономического поведения и функционирования экономики, с одной стороны, и культурного поведения и роли культуры в обществе – с другой. Логически путешествие по всем пройденным нами областям могло бы начаться с базовых импульсов поведения, выявленных нами в самом начале книги. Тогда в качестве гипотезы было выдвинуто предположение, что экономический импульс может быть описан как индивидуалистический, а культурный – как коллективистский. Это предположение сразу же выявляет контраст между двумя областями, на котором основывается большая часть последующего анализа. Отсюда не следует, что экономическое поведение не может ставить перед собой коллективные цели или что поиски культурного опыта не имеют индивидуальной мотивации или выгоды. Скорее, оно указывает на различие между экономикой и культурой в связи с таким устройством мира, при котором одна выделяет значение индивидуальной единицы, добивающейся успеха в конкуренции с другими единицами, а другая подчеркивает роль группы, общих ценностей и кооперативного поведения.