Экономика каменного века

доминировала бы в производственном процессе общества. Кооперация остается по большей части техническим средством и не имеет независимой социальной реализации на уровне контроля над экономикой. Она не угрожает автономии домохозяйств и их экономическим целям, домашней организации рабочей силы или преобладанию домашних интересов в трудовой социальной деятельности.

Итак, предложив такие апологии, я перехожу к описанию принципиальных черт домашнего способа производства (ДСП), имея в виду прежде всего то, как этот способ производства определяет характер экономического процесса в целом.

Разделение труда

Ломохозяйство по своей структуре представляет в известном смысле petite** экономику. Она даже до известной степени подвержена расширению — в ответ на технические масштабы и разнообразие производства: комбинирующиеся в форме расширенной семьи того или иного типа нуклеарные (элементарные) семьи представляют собой ее дебют в качестве социальной организации соответствующей экономической сложности. Но главное здесь не ее размеры, а то, что осуществляемый семьей контроль над производством опирается на иной аспект ее структуры. Семья заключает в себе систему разделения труда, господствующую в обществе в целом. Семья начинается с (и как минимум состоит из) мужчины и женщины — взрослого мужчины и взрослой женщины. Следовательно, с самого начала семья объединяет два существенных социальных элемента производства. Половое разделение труда является не

Особого рода [лат.) Маленькую (фр.)

единственной хозяйственной специализацией в примитивных обществах. Но это доминирующая форма, превосходящая все другие виды специализации в том смысле, что обычная деятельность взрослого мужчины в сочетании с обычной деятельностью взрослой женщины фактически покрывает все имеющиеся в обществе виды труда. Поэтому брак помимо прочего основывает универсальную экономическую группу, призванную создать локальную модель жизнеобеспечения.

Отношения между человеком и орудиями в примитивном обществе

Вот вторая корреляция, столь же элементарная: между домашним способом производства — атомизированным и мелкомасштабным — и технологией с подобными же признаками. Основные технические средства могут находиться в руках отдельных домохозяйств, многие из них — в автономном владении индивидов. Другие технологические ограничения также согласуются с преобладанием домашней экономики: орудия изготовляются в домашних условиях и поэтому они — как и большинство приемов их изготовления — достаточно просты и широкодоступны; процессы их изготовления едины, а не разложены на составные части разработанным разделением труда, так что одни и те же исполнители могут осуществить весь цикл процедур — от сбора сырья до окончательной отделки готового изделия.

Но технологию нельзя понимать как одни только физические объекты. При употреблении они оказываются в определенных отношениях с теми, кто ими пользуется. В широкой перспективе, именно эти отношения, а не орудия сами по себе определяют исторические свойства технологии. С эволюционной точки зрения, значение имеют не столько чисто физические различия между ловушками определенных видов пауков и ловушками определенных охотничьих народов, между сотовыми элементами конструкции пчелиных ульев и жилищ банту, сколько — различия в отношениях

«орудия/пользователь». Эти предметы сами по себе не отличаются друг от друга по принципу действия или устройству — и даже по эффективности. Антропологи удовлетворяются лишь внешним наблюдением над технологией, отмечая, что изобретение и использование человеческих инструментов связано с «сознательным творчеством» (символизирование), тогда как в орудиях насекомых выражается наследуемая физиология («инстинкт»): «самого

худшего архитектора от самой лучшей пчелы отличает то, что архитектор воздвигает свое строение в воображении, прежде чем воплощает его'в действительности» (Marx, 1967a, vol. I, p. 178). Орудия, и даже очень хорошие, существовали до человека. Великая эволюционная разница заключается в отношении «орудия/организм».