Экономика на пальцах: научно и увлекательно

Многие гуманитарии путаются в определении этого понятия и начинают, задумчиво ковыряя в носу, многословно рассуждать о том, что прогресс заключается в смягчении нравов, повышении образования, гуманизации общества, облегчении жизни, росте комфорта, увеличении количества личных свобод, постепенном переходе стран к демократии. И только в последнюю очередь они почему-то вспоминают новые изобретения и технические новации.

Хотя это – главное, базовое.

Самое очевидное проявление прогресса – тот зримый факт, что человечество от состояния животной дикости, от палки-копалки прошло путь до паровоза и атомных электростанций.

РОСТ ТЕХНОЛОГИЙ – ЭТО И ЕСТЬ ТО ГЛАВНОЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ НА ПЛАНЕТЕ.

Всё остальное – второстепенные следствия. Именно появление новых технологий развивает экономику, а уже она тянет за собой рост уровня образования, смягчение нравов, гуманизацию, усложнение общества, падение насилия и переход к демократии, то есть самоуправлению народа. Весь перечисленный социальный прогресс – лишь следствия прогресса технического.

Сложные технологии требуют сложной структуры экономики, сложной конфигурации общества и сложного человека. А чем сложнее общество, тем больше центров принятия решений в нём существует – эту истину мы уже давно вдолбили многочисленными повторениями. Собственно, огромное число самостоятельных центров принятия решений (свободных людей) и есть главный признак сложности. Но когда центров принятия решений много, мы имеем сетевую структуру, а не иерархическую, в которой всё сходится к вершине пирамиды. Тоталитаризм же и авторитаризм как раз и есть классическая иерархия! Именно поэтому тоталитаризм невозможен в том прозрачном сетевом обществе будущего, о котором мы говорим[15].

И облегчают социальный прогресс, то есть переход авторитарных сырьевых стран от поддельной демократии к настоящей, как раз новые технологии. Мы ведь уже видели, что в информационной цивилизации всё меньшую роль играет сырьё и всё большую – виртуальная, информационная составляющая, массив новых знаний. Как в промышленном обществе феодалы не играют более главенствующей роли, так и в информационном обществе главную роль перестают играть сырьевики и промышленники, поскольку доля сырья в современной продукции падает год от года и растёт доля человеческого ума. Человека. А такой человек уже требует совершенно иного представительства во власти. И если власть в какой-то стране ему такой роли не даёт, умный человек просто переезжает жить в другую страну, где его достоинство и ум ценят больше. Или меняет власть в собственной стране тем или иным способом.

Между прочим, та самая роботизация, с которой мы начали наши экскурсы в будущее, весьма способствует демократизации и «дроблению» власти. Потому что роботы – это «распределённый ресурс». Нефть, как сырьё, сосредоточена лишь в некоторых, относительно немногочисленных местах земного шара, поэтому одни страны сырьевые, а другие – умные. А вот роботы можно поставить везде. И ставить их капиталист будет там, где власти относятся к нему с должным вниманием и уважением. То есть в демократических странах. Власти же авторитарных стран на должное внимание к уважаемому капиталисту не способны, они считают главными себя, то есть власть, а бизнесменов – чем-то второстепенным. Именно поэтому авторитарные страны в экономике и проигрывают. Для успеха страны экономика должна стоять во главе угла. Она должна руководить властью. Она должна быть свободной… А свободную экономику могут творить только свободные люди.

Вы, быть может, спросите:

– А разве сочетается со свободой человека то самое полностью прозрачное общество будущего, густо напичканное разными следящими устройствами? Общество, прозрачное настолько, что в нём и укрыться от всевидящего ока некуда!

Только оно и сочетается!

Ведь полная прозрачность (по-научному её называют транспарентностью) и открытость каждого человека в таком обществе означают, что и власть в нём совершенно открыта. И потому подконтрольна в самых малых своих пакостях. Чем прозрачнее общество, тем легче в нём поймать и приструнить власть. Власть становится общественной, распределённой. Такая власть просто по конструкции не может быть тоталитарной.

Отчего же тогда так велик страх граждан перед этой прозрачностью? Почему граждане боятся слежки?

Это фантомные страхи. Человечество всегда больше боится прошлой знакомой опасности (даже если она более не актуальна), нежели будущей, о которой ничего ещё не знает. Отголоски былых страхов мы слышим и теперь – например, в европейских сказках и колыбельных до сих пор ещё гуляет образ волка-людоеда, смертельно угрожающего человеку. «Придёт серенький волчок и укусит за бочок…» И вы же помните, кто съел бабушку Красной Шапочки и чуть не сожрал её саму?..