Экономика Сталина

В реальной жизни приоритетное внимание уделялось первым двум задачам. А решение третьей задачи явно отставало, прежде всего, по той причине, что марксизм был материалистическим учением. В марксизме человек воспринимался, прежде всего, как средство достижения материальных целей. Сам человек, согласно марксизму, также был ориентирован на достижение материальных целей. Правда, всегда говорилось, что истинным мерилом общественного прогресса является свободное время, которым может располагать человек для своего развития, самосовершенствования (со ссылками на Маркса). Говорилось даже, что истинно сталинская экономика с ее противозатратным механизмом неизбежно будет сокращать необходимое время (время участия человека в общественном производстве). И что она будет способствовать увеличению фонда свободного времени. Собственно это будет уже коммунизм – общество, лозунг которого: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». И в этой формуле подсознательно все вращается вокруг материального начала. Как будет самосовершенствоваться человек – не знали толком ни Маркс, ни Ленин, ни их продолжатели в СССР. Судя по всему, не знал этого и Сталин.

«Материалистический человек» не мог раскрыть потенциала сталинской модели экономики. Ее успехи в немалой степени были порождены тем, что у советского человека на некоторое время появились «надэкономические» цели и ценности. Прежде всего, это цель защиты отечества от внешнего врага. Задачи формирования в человеке «вечных» «надэкономических» целей и ценностей большевики не ставили.

Парадокс заключается в том, что сталинская модель экономики может проявить в полной мере свой потенциал лишь в обществе, где цели и ценности личной и общественной жизни определяются Христианством. Сталин начал постепенно отходить от догматов марксизма (хотя старался это не афишировать, продолжая использовать привычную лексику марксизма-ленинизма). И в этом была его сила. Но он не сумел прийти к Православию (по крайней мере, как государственный деятель). Ему не удалось стать ни вторым Константином Великим, ни вторым Князем Владимиром. А мог бы – для этого были все условия и предпосылки. И в этом его слабость.

Лишь в Христианстве последовательно обосновывается и практически претворяется в жизнь модель действительно нового человека, у которого материальная составляющая жизни подчинена высшим духовным целям и ценностям, носящим не временный, а вечный характер. Кстати, именно Христианство глубоко понимает, что такое коллективизм, что такое солидарность, что такое общее дело. Между прочим, «литургия» в переводе с греческого языка означает «общее дело». А без общего дела не может и быть непосредственно общественного характера труда, о котором говорилось в учебнике по политической экономии социализма. Между тем этот постулат следует постигать не только умом, но и сердцем. Современное Православие достаточно настороженно относится к сталинской экономике – не потому, что эта модель сама по себе плоха, а потому, что она ассоциируется у православных иерархов и мирян если не с гонениями на Церковь, то, по крайней мере, с атеизмом. Таковы парадоксы нашего времени. Это недоверие и противоречие можно и нужно преодолевать, отделяя зерна от плевел сталинской эпохи.

К сожалению, все, что связано у нас со Сталиным и сталинской эпохой, всегда воспринимается крайне эмоционально. Хочу быть правильно понятым: я сейчас обсуждаю не Сталина, не все его мировоззрение, не его жизнь и образ мыслей. Мне в этих вопросах не все понятно. Да и вряд ли найдется человек, который, положа руку на сердце, скажет, что ему все понятно. Моя задача гораздо более скромная: разобраться в машине, которую сконструировал Сталин (естественно, не только он) и которая называется сталинской экономикой. Было бы странно, если бы кто-то сказал, что он не желает этого делать на том основании, что, мол, эта машина сконструирована деспотом, диктатором, большевиком (ряд можно продолжить, все зависит от личного отношения человека к Сталину). Если бы, предположим, такую позицию занимал Сталин после Второй мировой войны, то ему следовало бы отказаться от оборудования и технологий, которые остались на территории Германии, занятой Красной Армией, на том основании, что, мол, они были созданы в фашистской Германии, руководимой Адольфом Гитлером.

Сталин был прагматиком (этого у него не отнимешь) и четко понимал разницу между идеологией и материальной культурой, техникой. Так и мы, независимо от наших мировоззренческих оценок эпохи Сталина, должны прагматично и трезво подойти к изучению сталинской экономики как организационной системы и машины управления производством, обменом, распределением и потреблением. Машина эта разительно отличалась от того, что было известно человечеству до этого. Машина сложная, эффективность которой могла проявиться лишь при наличии гораздо более совершенного человека и организованного на новых принципах социума. Машина была создана, а вот нового человека и нового социума создать не удалось, поэтому машина вскоре и стала давать перебои…