Экономика творчества в XXI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий

Между тем, пребывая в неведении об этих событиях, профессор Калифорнийского института искусств, престижной частной школы искусств недалеко от Лос-Анджелеса, разрабатывала свои собственные идеи. Сьюзан Солт приехала из Голливуда (она работала в фильме «Выбор Софи» (Sophie’s Choice), учила Мерил Стрип говорить с польским акцентом), и она надеялась использовать свой продюсерский опыт, чтобы помочь своим студентам сделать карьеру. Она думала, что будет преподавать им бизнес и менеджмент. Но когда она начала вести программу, превратившуюся впоследствии в самый первый курс по предпринимательству в искусстве (на самом деле именно Солт придумала этот термин), то поняла, что начать надо с совсем другого, ведя своих студентов через, как она выразилась, «очень глубокое изучение самих себя, как бы формирование самих себя». Другими словами, нужно было помочь им понять, зачем они вообще за это взялись. «Я спрашивала студентов, чего они хотят, – рассказывает Солт, – что они чувствуют, о чем думают, и им было страшно писать об этом. Они невероятно волновались. Столько эмоций. Это затронуло во мне что-то настолько глубокое – и представления о моих целях, о том, чего я хочу от своей жизни, и опасения, есть ли место тому, что они делают».

Солт рассказала, что когда только начала преподавать, то столкнулась с «невероятным – просто невероятным сопротивлением». Студенты боялись, что она попытается превратить их в бизнесменов. Через двенадцать лет, когда она уже уходила, они ломились к ней толпами. Солт вела занятия дважды в семестр, и к ней на занятия приходили студенты всех курсов. Когда я разговаривал с арт-консультантом Катриной Фрай, которая активно обучает выпускников художественной школы, не наученных себя обеспечивать, она упомянула выпускницу Калифорнийского института искусств, которая не стала записываться на курс к Солт, потому что не понимала, зачем он нужен. Она передумала бы, считает Фрай, если бы тот назывался «Руководство по выживанию: ничего у тебя не получится».

15 Пиратство, авторские права и Техногидра

В 2005 году к Эллен Зайдлер за помощью в видеопроекте обратился друг. Зайдлер – кинематографист, работала внештатным редактором и жила в области залива Сан-Франциско. Ее подруга, Меган Сайлер, сценарист и режиссер, хотела создать короткометражку на лесбийскую тему в подражание хитовому инди-фильму «Беги, Лола, беги» (Run Lola Run).

Однако, как только они начали работать над проектом, тот постепенно превратился в полноценную картину. Они подписали соглашение о сверхнизком бюджете с SAG-AFTRA[116], которое позволило им нанимать профсоюзных актеров, оформили предприятие для получения необходимой страховки и получили разрешения («втридорога», как сказала Зайдлер) на съемки. В Сан-Франциско, где они решили снимать, не было таких актеров, которых они искали, поэтому пришлось устраивать прослушивания в Лос-Анджелесе – в том числе и целевые, которые обходятся дороже. «Гомосексуальной актрисе проще играть натуралку, чем натуралке – лесбиянку, – объясняет Зайдлер. – Не каждая актриса способна на такой лихой финт, если вы понимаете, о чем я». На съемочной площадке ежедневно было примерно по двадцать пять человек, и всем за работу платили. «Чтобы снять фильм, нужна уйма народу», – говорит она.

Их главная актриса в это же время репетировала пьесу в Лос-Анджелесе, поэтому режиссерам приходилось подстраиваться под ее график и оплачивать ей авиабилеты туда и обратно. Съемки фильма совпали с Неделей ВМС, то есть постоянно слышался шум полетов «Голубых ангелов»[117], поэтому девять месяцев спустя пришлось собрать съемочную группу еще раз, чтобы кое-что переснять. Они заплатили за лицензию на музыку, включая пару треков, написанных на заказ. Заплатили за анимационные ролики. Плюс, как объяснила Зайдлер, каждый кадр требует усилий и денег в постпродакшне: цветокоррекция, чтобы придать фильму цельный вид; звукооформление, когда подставляются шумы под каждый шаг и вздох. Однажды один из их актеров появился с прыщом, и это обошлось им в 600 долларов за цифровую маску.

«Мы экономили на всем, на чем могли, – рассказывает Зайдлер, – но рано или поздно понимаешь, что вложено столько инвестиций, времени и денег», что надо просто делать все, что нужно для хорошего результата. Их первоначальный бюджет в 100 тысяч долларов превратился примерно в 250 тысяч. Фильм был практически самофинансируемым – Зайдлер ушла на пенсию и взяла вторую ипотеку, – но режиссеры, которые не положили в свой карман ни цента, справились с задачей и были уверены, что смогут вернуть свои деньги за счет продажи DVD-дисков. После показа фильма, который они назвали «И пришла Лола» (And Then Came Lola), на более чем ста гей-фестивалях, они организовали прокат через Wolfe Video, крупнейшего эксклюзивного дистрибьютора ЛГБТ-фильмов в Северной Америке.