Экономика витальности

Человек по своему духовному положению является творцом, ибо создан по образу и подобию Бога, Создателя всего, что нас окружает – видимого и невидимого. И тут встает вопрос: в отличие от Отца Небесного, ведает ли человек, что творит? Нет, ему это неведомо. Он может думать, что ведает, может обманываться сам и обманывать всех вокруг, но это не так. Ибо в реальности всё всегда происходит по-другому, абсолютно иначе, нежели человек представлял или замышлял. Последствия его творческих актов разнообразны и непредсказуемы, особенно если рассматривать их в больших временных диапазонах и масштабах. Например, последствия Великой октябрьской социалистической революции, до сих пор накрывают нас, жителей бывшего СССР, как, впрочем, и всего мира, своими неожиданностями, и еще будут накрывать многие годы, десятилетия, а может быть – столетия. Хочется спросить: это ли задумывалось революционерами? Сомнительно…

Так создаются организованности, которые вопреки воле создателей начинают жить собственной жизнью и перемалывают самих горе-демиургов и их последователей в нерафинированную массу, превращая их всех в рабов систем. Никто, будучи рабом системы, не может с ней ничего поделать: ни изменить, ни развить, ни бороться с ней, ни сломать, ни выстроить на ее месте новую. В этом и состоит парадокс творца, не ведающего, что творит, равно как и парадокс системы, им созданной.

Постапокалиптическая жизнь поставит человечество, выжившее в катаклизме, перед страшным вопросом: что делать дальше? В этом и состоит наш небольшой методологический фокус: допустим, крах человеческой цивилизации случился. И тут у нас есть несколько путей, два из которых видятся сразу невооруженным глазом.

Во-первых, можно начать судорожно реставрировать былой и привычный мир, построенный некогда на принципах мышления и деятельности. И тогда приверженцы этого направления станут говорить о целеполагании, проектах и программах будущего. Этот путь кажется наиболее очевидным и простым, поскольку не требует мучительной рефлексии для осознания тупика, в который эта пресловутая мыследеятельность, собственно, и завела человека. Но тогда жестокие войны неотроглодитов за ресурсы и сферы влияния будут продолжаться, и это не наш метод.

Во-вторых, можно попытаться построить нечто принципиально новое, что не стало бы согласовываться с миром былого упадка, но наоборот, отвечало бы глобальным трендам мирового духовного развития. А точнее, вообще ничего не строить, но позволить ему строиться самостоятельно, активно и сознательно не мешать естественности, хорошо понимая ее законы и соразмеряя свою жизнь с ними.

Мы ратуем за второй подход, понимая, что готовиться к этому новому устройству мира нужно уже сейчас. Только действовать необходимо осторожно, ортогонально и внесистемно, иначе умирающие системы-подранки быстро распознaют в нас своих могильщиков, и в предсмертной агонии уничтожат все молодые ростки, не дав им окрепнуть.

В основе новой жизненной парадигмы лежит не цель и творчество, соотнесенное с этой целью, но бесцельный путь и векторность как направление движения.

Кстати, в основе подлинной науки также должно лежать нечто иное. И это вовсе не субъект-объектная парадигма, основанная на материалистическом мировоззрении, как это культивировалось в течение нескольких последних столетий, – но парадигма субъект-спиритуальная, которая признает одновременное существование как объективных истин видимого физического мира, так и объективность истин мира духовного в их суперпозиции, которую классические ученые не изучают, не могут и даже не хотят изучать.

Общий поток когерентных истин в состоянии суперпозиции таков:

Назовем его образно «река духа», или «река божественной истины».

Человеческие теории, пытающиеся осветить ее течение, равно как и ее исток, и то таинственное нечто, куда она впадает, являются лишь осколками правды, выловленными из общего потока и частично обналичивающими божественные истины через исследовательские призмы ловцов-наблюдателей – каждая в силу умений и способностей конкретных исследователей.

На самом деле эти ловцы вместо желанной истины ничего не вылавливают кроме своей собственной индивидуальной правды. И это в лучшем случае, поскольку в худшем – они сталкиваются лишь с фальшью, или, говоря по-русски, кривдой как человеческой интерпретацией противоположного полюса истины – лжи.

Фальшь/кривда – это не ложь в чистом виде, это искреннее заблуждение человека, который, тем не менее, верует в свою правоту. Между этими уловами, на которых строятся все человеческие действительности (от слова «действие», «действовать»), обеспечивающие многовариантность будущего, всегда и непременно разыгрываются конфликты, разворачивающиеся в пространстве единой реальности – божественной истины.