Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь

Во-первых, в 1980-е годы ставки подоходного налога существенно сократились. Такое снижение налогов возымело важные реальные и не менее важные иллюзорные последствия. При снижении налоговых ставок люди прилагают меньше усилий для сокрытия своих доходов. Уже только поэтому декларируемые доходы растут. Люди, находящиеся в нижней части шкалы доходов, обычно декларируют большую часть своих доходов в любом случае, — как потому, что находятся на нижней ступени налоговой шкалы, так и потому, что получают свой доход в основном из такого вполне зримого источника, как заработная плата. Поэтому мы не видим больших изменений в декларируемых доходах на нижней ступени шкалы. Люди, находящиеся в верхней части шкалы доходов, имеют больше мотивов и возможностей хитрить, но они Хитрят меньше,, когда налоговые ставки для них понижаются. По-видимому, доходы в верхней части шкалы растут, а разрыв в доходах увеличивается.

Во-вторых, распад семьи создает статистическую иллюзию бедности. Семья, в которой оба супруга зарабатывают 25,000 долларов в год, относится к среднему классу с доходом семьи в 50,000 долларов. Когда семья распадается, то исчезает семья, принадлежащая к среднему классу, а на ее месте возникают две семьи с доходом в 25,000 долларов в год.

В-третьих, и, я думаю, это более интересно, возросшая разница между годовыми доходами не должна увязываться с увеличением разрыва в доходах в течение всей жизни. Это происходит из-за того, что люди обычно существенно меняют свое положение на шкале распределения доходов. (В Соединенных Штатах, если вы принадлежите к первой или пятой 20%-ной группе по шкале распределения, шансы на то, что через восемь лет ваше положение изменится, даже выше). Значительное увеличение высоких доходов, сопровождаемое небольшим снижением низких доходов, может оказаться благом для каждого, если мы все проводим какое-то время вблизи обоих концов шкалы доходов.

Предположим, что изначально каждый из нас имеет доход в 50,000 долларов без какого бы то ни было неравенства. Затем изменение в экономической среде становится причиной снижения доходов у половины из нас до 40,000 долларов, в то время как у другой половины доход возрастает до 100,000 долларов. Можно подумать, что одна половина семей находится в худшем положении, а другая — в лучшем. Но если ситуация изменится так, что половина из нас будет зарабатывать 40,000 долларов в четные годы и 100,000 долларов в нечетные, а другая половина — наоборот, то все мы в среднем будем зарабатывать 70,000 долларов в год, и все останутся в выигрыше.

Такая картина крайней мобильности доходов, конечно, совершенно нереалистична. Обычный стереотип «богатых и бедных», остающихся такими всю свою жизнь, тоже абсолютно нереалистичен. У большинства людей есть годы хорошие и годы неудачные. В любой данный год люди с высоким уровнем текущих доходов, вероятно, будут иметь один из лучших годов в своей жизни, а люди с низким текущим доходом, скорее всего, — один из худших. Разрыв между самым высоким и самым низким годовым доходом — это разрыв между лучшим годом одного человека и худшим годом другого человека. Но трудно представить, кто, если не брать в расчет журналиста, нуждающегося в сенсационной истории, захочет заниматься такими сравнениями. Правильное сравнение — между усредненными за многие годы доходами двух человек. Я не знаю, как изменения 1980-х годов повлияли на это сопоставление. Но знаю точно, что ничто в статистических данных о годовых доходах не может дать нам ответ. Один из способов создать ложное впечатление об увеличении разрыва в уровне доходов — это указать, что многие люди, получающие высокие доходы, в последнее время выиграли, и многие люди с низкими доходами в последнее время проиграли. У всех людей чередуются годы плохие с годами хорошими. Конечно, люди, находящиеся в верхней части шкалы, за последнее время выиграли: большинство из них имело необычайно хорошие годы и, следовательно, они живут лучше, чем жили в прошлом году. Вероятно, они также живут сейчас лучше, чем будут жить в следующем году, когда положение вещей начнет приближаться к обычному.

Представим себе группу кочевников, которые хаотично бродят вверх и вниз по склону горы. Сделаем снимок этого поселения. Те кочевники, которые находятся у самой вершины в тот момент, когда был сделан снимок, скорее всего, пришли наверх в недавнем прошлом. Те, кто ближе к подножию, вероятно, недавно спустились вниз. Из этого нельзя сделать абсолютно никакого вывода о том, увеличивается ли с течением времени разрыв по высоте местоположения между кочевниками сверху и снизу или нет.