Экс-баловень судьбы

— Простите, девушка, но если вы склонны повсюду видеть любовные интриги, даже в самых обыкновенных, прозаических вещах, то вам следовало бы заниматься не расследованиями преступлений, а сочинением любовных романов. А сейчас прошу извинить: у меня много работы.

В голосе Веры Иосифовны звучали уже нескрываемые раздражение и недовольство. Что-то тут нечисто! Но было совершенно очевидно, что мадам Зильберг больше ничего не скажет, причем не только сегодня, но и позднее, если бы мне вдруг понадобилось еще раз обратиться к ней за комментариями. Похоже, я имела неосторожность разозлить ее.

Ладно, не все коту масленица. Мне не оставалось больше ничего, как вежливо попрощаться и убраться восвояси. Степанида Михайловна сидела за своим секретарским столом, опустив глазки с видом провинившейся школьницы. Похоже, она думала, что все это время мы обсуждали ее оригинальную версию увольнения профессора Разумова, и она боялась, что я сейчас начну предъявлять ей претензии в несостоятельности такой версии.

Но претензий я предъявлять не стала, а так же вежливо попрощалась с секретаршей, как и с ее начальницей, и, выбравшись на свежий воздух, попыталась привести в порядок мысли и систематизировать сведения, полученные мною в результате двух очень разных разговоров с двумя очень разными женщинами.

Секретарша чересчур откровенна, начальница чересчур скрытна — вот вам и первая противоположность. Вторая в том, что иногда слишком подробное изложение каких-то событий преследует только одну цель — отвлечь внимание от других. Тогда возникает вопрос: пыталась ли секретарша своей неуемной откровенностью отвлечь мое внимание или изливала все, что у нее на душе, без всякой задней мысли?

Теперь — Зильберг. Явно старается что-то скрыть. Но что? Какие-то факты, которые могут иметь отношение к убийству профессора, или просто нелицеприятный случай из своей биографии?

Практический результат пока только один — я получила еще одного кандидата, у которого тоже мог быть мотив если уж не устранить, то, по крайней мере, навредить профессору Разумову.

Что ни говори, баба — кремень! Такая если уж вобьет что-нибудь себе в голову — через себя перепрыгнет, а сделает… Но… если причина действительно в любовной интриге, то более подходящей кандидатурой для мщения была бы жена профессора! Разве что любовь оказалась не взаимной, и мадам Зильберг решила отомстить Разумову за невнимание к своим чувствам?

Что же она скрывает? Замечание о любовной интриге она перенесла гораздо спокойнее, чем мой намек на скандал. Или так хорошо сыграла, или предполагаемый скандал не имел отношения к интимным чувствам?

Я сидела в машине и неторопливо покуривала сигарету, прикидывая, на что бы могли навести меня полученные сегодня дополнительные сведения. Ясно одно: четко вырисовываются две версии, по одной из которых вероятный заказчик — Залесский, по другой — Зильберг. Проверять их алиби не имеет смысла. Предположение, что они могли бы самостоятельно принимать участие в расправе над профессором, я не рассматривала даже теоретически. Если преступление действительно совершено кем-то из них, несомненно, они сделали это чужими руками.

Итак, задача на ближайшее время — вплотную заняться любезнейшим господином Залесским и выяснить, что в действительности он собой представляет, каковы были его отношения с покойным профессором, а также собрать все возможные сведения о загадочной мадам Зильберг, и в особенности те, которые она всеми силами старается скрыть.

Если имеет основание версия о любовных отношениях Разумова и Зильберг, получается, что у жены профессора тоже был мотив? И весьма существенный! Обманутая женщина способна на самые отчаянные поступки. Надежда Сергеевна не производит впечатления коварной убийцы, но, следуя рекомендации своих гадальных костей, я старалась не забывать о противоположности и о разочарованиях, поджидающих меня в этом запутанном деле.

Задумавшись, я не заметила, что уже давно начало смеркаться, и обратила внимание на то, что вечер уже довольно поздний, только когда меня ослепил свет фар поворачивающей в переулок машины. Спохватившись и сразу вспомнив, что я сегодня так и не смогла нормально пообедать (если не считать чая с печеньем, которым я угощалась больше трех часов назад), я завела машину и, ощущая весьма чувствительные позывы голода, поехала домой.

Поднявшись к себе, я первым делом загрузила в микроволновку очередной полуфабрикат и, через некоторое время успокоив желудок, удобно устроилась на диване с чашечкой кофе и сигаретой, размышляя о том, какую же из двух наметившихся версий мне начать отрабатывать первой.

Последнее время профессор работал в Покровске — и убили его именно там, в непосредственной близости от места работы. Можно предположить, что версия с Залесским — наиболее предпочтительная.

Но если принять во внимание, что, чем дальше от места преступления, тем меньше вероятность подозрений и именно в этом заключается удобство совершения преступления для мадам Зильберг, то версия с ней тоже имеет право на первое место.