Экс-баловень судьбы

— Не расследую, а собираю дополнительные материалы, — скромно потупив глазки, сказала я. Однако опущенный долу взгляд не помешал мне заметить некоторое напряжение, возникшее на всех лицах при упоминании о профессоре. Впрочем, оно быстро исчезло.

— Мне бы хотелось побольше узнать о том, каким человеком был профессор, — начала я «наводить мосты», — особенности его характера, привычки, склонности…

— О! Анатолий Федотович был прекрасным человеком! — снова с неуемной восторженностью начал Влад (и почему меня каждый раз так коробит от его тона?). — Он всегда заботился о тех, кто был близок к нему, могу сказать хотя бы по себе: когда бы я ни обратился к нему, всегда он находил для меня время, объяснял все, что было непонятно, консультировал…

— Ты ведь, кажется, писал какое-то исследование под его руководством?

— Да, исследование о первых христианах. Мы вообще много занимались дополнительно, вот и ребята скажут… — при этом Влад устремил на одного из стоявших рядом парней пронзительный взгляд, в котором явственно читалось: «Ну давай и ты поговори, чего я один отдуваюсь?»

Парень тут же оживился и, как будто у него вдруг нажали кнопку «пуск», затараторил:

— Да-да… мы занимались… факультативно… Часто оставались после занятий, изучали дополнительные исторические материалы, было очень интересно! Анатолий Федотович — хороший рассказчик, слушать его всегда было очень увлекательно. Конечно, на факультатив ходили в основном те, кто и раньше увлекался историей, но благодаря ему многие из нас смогли по-новому взглянуть…

Пока парень отбарабанивал свой монолог, как хорошо заученное стихотворение, я исподволь изучала лица стоящих вокруг меня молодых людей. На большинстве этих лиц читалось полное отсутствие интереса к происходящему, многие смотрели по сторонам и считали ворон, другие слушали оратора с едва заметной, но довольно циничной усмешкой. Только две-три девочки, которые оказались в этой мужской компании, слушали, как мне показалось, с участием.

Снова вспомнив о противоположностях, я попыталась разгадать секрет загадочных ухмылок, так не соответствующих произносимым словам. Ведь именно эти студенты, если верить словам Надежды Сергеевны, должны были «души не чаять» в профессоре Разумове. На поверку же выходило, что все их восторженные отзывы крайне неискренни. Почему? Потому что дружба с профессором в действительности была обусловлена не интересом к истории, а каким-то другим? Например, беспрепятственным получением зачетов по истории и обеспечением протекции перед другими преподавателями? Вполне возможно. Но не будем забывать, что это — только предположение, а настоящая причина может быть совсем другой.

Чтобы получить больше шансов на выяснение этой настоящей причины, я наметила для себя одну из девочек, которая выглядела наиболее искренней, и решила по окончании общей беседы отозвать ее в сторонку и побеседовать индивидуально.

Красноречивый парень разливался соловьем. Время от времени его эмоционально перебивал Влад, вставляя восторженные реплики. Если бы их слышала сейчас жена профессора, она, без сомнения, была бы на седьмом небе.

— …и невозможно даже представить себе, кто мог совершить такой ужасный поступок… в голове не укладывается…

В это время довольно близко от нас проходил по коридору угрюмого вида молодой человек в черной кожаной куртке, очень коротко стриженный. Если называть вещи своими именами, «под Котовского». Судя по выражению его лица, он был очень чем-то недоволен, и, скорее всего, это недовольство было его повседневным состоянием. В общем, типичный представитель бритоголового движения.

Поравнявшись с нашей компанией, он, видимо, услышал обрывок разговора и взглянул в нашу сторону так, что мне показалось — вот-вот кому-то из нас или всем вместе придется отвечать за его плохое настроение. Но дело ограничилось тем, что, проходя мимо, он пробормотал что-то вроде: «Туда и дорога», снабдив эти слова еще некоторыми выражениями в исконно русском духе.

Неприветливое поведение паренька заметила не я одна: оратор прервал свою речь, и на всех лицах снова промелькнуло какое-то странное выражение, как будто всех в одночасье озарила одна и та же мысль.

— Не знаете, кто это? — как бы невзначай поинтересовалась я.

— Это Сережка Жигалин с параллельного потока, — сказала одна из девушек. — Он Анатолию Федотовичу все никак не мог историю сдать, раз двадцать приходил.

— А что, Анатолий Федотович строго принимал?

— Нормально принимал, но ведь что-то знать все равно нужно, что же ему — ставить оценку только за то, что студент на экзамен пришел?

— Может быть, между ними был какой-то конфликт?

— Да не было никакого конфликта! Анатолий Федотович, наоборот, всегда навстречу шел. Если видел, что человек совсем ни в зуб ногой, даже давал конкретные задания: выучи от сих до сих и сдашь экзамен. Так любой первоклассник сможет сдать! А Жигалин даже по такому варианту не сумел. Не знаю — или совсем тупой, или просто не хотел… Зато каждый раз грозился: «Я его достану», «Я его урою».