Эксгибиционист. Германский роман

Ну и к тому же я был совершенно нагим господином. Костюм мой составляла одна лишь соломенная шляпа с черной лентой – я бы назвал ее своей, она и была моей, но не только: она также принадлежала Морису Сэгаму. Даже рука, прилежно выводящая буквы на белой бумаге, отчасти принадлежала нагому Морису, безумному и влюбленному агенту.

Глава сорок третья Рождение кутюрье

После моего возвращения на Родину весной 2015 года я сидел в кафе «Норд» в Петербурге близ Московского вокзала. Всё сокрушилось во мне и всё обрушилось, но в то же время всё во мне ликовало, ведь я вопреки всему добрался до родных и пасмурных окраин бытия, добрался до лучшего города на Земле, в честь коего я поименовал себя господином Петербургом. И вот я, рассеянный кинорежиссер, не в меру смешливый рисовальщик виньеток и завитков, восседал в северном кафе за бокалом южного вина, наслаждаясь псевдопарижским шармом данного франкообразного заведения, в тысячу раз более блаженного и счастливого в моих глазах, нежели любое подлинно парижское. И десяти месяцев не прошло с того дня, когда ютился я в подобном кафе напротив Северного вокзала в Париже, созерцая каменное слово Nord, ясно освещенное сентябрьским солнцем. Но между сентябрем 2014 года и маем 2015-го разверзлась расщелина настолько глубокая и чудовищная, что перо мое до сих пор не преисполнилось достаточной отваги, чтобы нырнуть вслед за мной в ужас этих безотрадных бездн. Так грустно сойти с ума ненароком, словно бы по оплошности ошибиться дверью или получить чужое письмо. Сербский врач, прописавший мне пароксетин, обрек меня на месяцы адских страданий, а я даже имени его не запомнил. Да и съел я всего лишь половинку маленькой таблетки, вылепленной лапоньками неведомых мне бестий, но этого оказалось достаточно, чтобы обрушилось во мне нечто цветущее и беспечное, уцелевшее каким-то чудом еще с детских сомнамбулических времен. Долгая досталась мне молодость. Долгая и головокружительная, но вот она закончилась – да так резко, так внезапно, как вот, бывает, срывают мантию с плеч чересчур беспечного и игривого монарха, который в безмерном своем самообольщении вознамерился танцевать и резвиться еще несколько столетий, полагая по-детски, что все галактики суть продолжения его небольшого иллюминированного дворца. Итак, я сделался голым королем в собственных глазах, стынущим на сквозняке тревожного синдрома. Я так долго культивировал райскую наготу, так страстно мечтал о ней… Но нагота к лицу сильным, мне же после моих крушений потребовалась одежда – одежда как тема, как занятие. Слово «одежда» отнюдь не случайно рифмуется со словом «надежда» (следует еще вплести в этот букет рифм «вежды невежды»). Так родился во мне кутюрье – впрочем, этого следовало ожидать, одежда всегда меня гипнотизировала. Если бы не лень, я забросал бы подиумы мира своими шмотками, но, будучи ленивым, ограничился созданием скромной коллекции женских платьев.

Полагаю, красота связана с преодолением законов настоящего момента, а каждое очарование зиждется на скрещении времен – далекого прошлого и далекого будущего. То, что очаровывает нас, является смесью воспоминания и предчувствия.

Каждая истинная модница представляет собой карту времен, где смелые прозрения переплетаются с тенями забытых или еще не рожденных цивилизаций. Возможно, наступят времена, когда людей уже не будет, но мода сохранится: иные существа выйдут на подиум, иные взоры воспламенят сердца. Не надо думать, что мы не ощущаем этого здесь и сейчас… Каждая чувствительная женщина, желающая нравиться и поражать воображение, обретает в себе весь объем прошлого и будущего. Каждое платье представляет собой философский трактат, изложенный на языке элегантности. О каждом платье можно рассказать долгую историю, но я постараюсь сделать это коротко.

1. ПЛАТЬЕ «ХОРОВОД»

Современная наука создала адронный коллайдер, чтобы разгадать тайну возникновения Вселенной. В далеком будущем (как в далеком прошлом) эти проблемы будут решаться с помощью хороводов ярко одетых девушек, кружащихся на зеленых полях. Гигантские кольца, состоящие из сцепившихся руками девушек, станут кружиться с постоянно нарастающим ускорением. Не обойдется без магических песен-заклинаний, которые начнутся медленным распевом, но постепенно достигнут такой головокружительной скорости, что звуки станут недоступными уху, а кружащиеся тела – взгляду. Множество хороводов, один внутри другого, будут вращаться в противоположном друг другу направлении, а в эпицентре этого коллективного вращения украдкой возникнет совокупный Разум, существующий в рамках весеннего ритуала. Этот Разум сможет ухватить тайну зарождения Вселенной ровно настолько, насколько это покажется необходимым тем нимфам и феям зеленых лугов, что оберегают зарождение новой жизни.

2. ПЛАТЬЕ «МОНУМЕНТ ЖЕЛТОМУ ЦВЕТУ»