Эксгумация

— Заткнись! — произнесли мы с Психеей одновременно, только она полушепотом, в сторону, а я громко и открыто.

— Ничего не хочу слушать, — сказал я. — Я уже знаю достаточно. Я знаю, кто меня сюда привел.

— Ну и кто же? — спросила Психея. — Говори, кто?

— Они, — я обвел дулом помертвевшие лица Алана и Дороти.

— Нет, — сказала Психея, — они оба, конечно, имели к этому отношение. Дороти наняла киллера, но это должно было…

— Да, — перебил я ее, — я знаю.

Майкл зашевелился у меня под рукой.

— Стой смирно, — потребовал я.

— Но я задыхаюсь, — прохрипел он.

Я немного ослабил хватку.

— Только не сбивай мне прицел, — сказал я ему. — Это важно.

— Дороти все рассказала Алану, — продолжала Психея. — Она сказала ему о киллере и о том, что он умрет, если…

— Я все это знаю, — вновь перебил ее я. — Этого достаточно.

— Лили «перезаказала» убийство. Она позвонила киллеру и поговорила с ним, имитируя голос Дороти.

— Да, — крикнула Дороти, — слушай ее!

— Это было самоубийство, Конрад. Лили совершила самоубийство. Которое могло бы стать убийством, только если бы ты погиб.

— Нет, — сказал я.

— Она хотела умереть и захватить с собой тебя.

— Нет.

— И она хотела наказать Дороти. Хотела, чтобы Алан чувствовал себя виноватым.

— Все не так, — сказал я.

— И она хотела убить ребенка.

— Нет, — твердил я.

— Она убедила себя, что ребенок отделяет ее от Алана.

Больше я не мог говорить.

— Твой ребенок, — сказала Психея.

У меня потемнело в глазах.

— Это был твой ребенок, Конрад, твоя дочь.

Не в состоянии заплакать, я закашлялся.

— Лили была не в порядке. Она была больна.

— Мой ребенок, — выдавил я из себя.

— Да, Конрад, — сказала Психея.

— Это был твой ребенок, — сказал Алан.

— Моя дочь, — повторил я.

— И она умерла, — вставила Дороти, — Лили хотела, чтобы она умерла.

— Нет! — крикнула Психея, зная, что сейчас произойдет.

Я тоже знал — потому что внутри у меня все закипело.

— Ах ты дура! — сказал я.

Я прицелился в сердце Дороти, которого у нее не было, на два дюйма ниже левой груди.

И нажал на курок — медленно, очень-очень медленно.

Пуля № 6

Шестая пуля наносит мне наибольшие повреждения. К этому моменту я лежу почти горизонтально, как в гамаке, балансируя на задних ножках стула, — мои ступни попали под край стола — я лечу, лечу! Следовательно, пуля проникает в мое тело под весьма необычным углом. Она врезается мне в правый бок и попадает в нижний отдел кишечника, понемногу отклоняясь в сторону спины.

Проникнув в тело и не задев ни одной крупной кости, она направляется прямиком в то место, которое было бы маткой, если бы я был женщиной. Если бы я был беременной женщиной, я бы потерял ребенка.

Прямая мышца живота разрывается, расходится на две половины, как застежка-«липучка», которую открывают.

Воздействие этой шестой пули я почти не чувствую — боль придет ко мне позже, уже в больнице; теперь я хорошо знаком со смыслом слова «хронический».

Я понял, что взрослая жизнь вся замыкается на этом слове: сначала знакомишься с ним, а потом с его младшим братом, неизлечимый.

Шестая пуля, встретив на своем пути в основном мягкие ткани, проходит через меня достаточно гладко — по сравнению с тем, что она могла бы натворить. Мне повезло. Я, будучи от гибели на волосок, избежал ее. Я должен благодарить свои счастливые звезды. Пуля проходит очень близко от некоторых важных артерий (например, верхней и нижней брыжеечной) и нервов (поясничного сплетения и верхнего ягодичного нерва).

Я частично утратил чувствительность в некоторых зонах живота — без чего, впрочем, вполне можно обойтись.