Эксгумация юности

Он вспомнил про руки — белую и смуглую — в жестянке из-под печенья. Она была надежно спрятана там, где ее сможет найти только он, когда захочет вновь взглянуть на эти руки.

С тех пор как он прогнал детей из туннелей, туда больше никто не приходил, а теперь приближалась зима, слишком холодная и сырая, чтобы собираться в подземельях. В один из промозглых ноябрьских вечеров, в непроглядной тьме, он пришел туда, зажег факел и спустился в туннель с жестяной коробкой от печенья в руках. Здесь все было пропитано влагой, и единственным звуком был звук падающих капель воды. Ему следовало быть осторожным. Не дай бог он поскользнется и упадет, да еще с этими отрезанными кистями. Придется звать на помощь. Да только кто его здесь услышит?

Вуди замер, размышляя и уставившись в глубокую яму, через которую, казалось, уходила вниз желтоватая глинистая вода. Дна не было видно, но он понимал, что вода все равно куда-то уходит. Вода всегда найдет себе дорогу.

Закрепив факел на краю ямы, он присел на корточки и опустил жестяную коробку в воду. В тусклом свете он увидел, как она проскользнула вниз, затем под тяжестью собственного веса опустилась еще ниже и, наконец, совсем исчезла в мутной воде. Вуди вскочил на ноги, едва не поскользнувшись и задев факел. Тот упал прямо в воду и тут же погас. Все погрузилось в темноту. Вуди резко обернулся, призывая себя к спокойствию, и начал с трудом, шаг за шагом, хватаясь руками за пучки травы, растущей на глиняных стенках, выбираться из туннеля. Впереди и чуть выше мелькнул свет. Это, должно быть, луна, потому что уличных фонарей никто не зажигал. Он взобрался наверх по скользким ступеням и, оказавшись на траве у края поля, увидел в небе круглую луну.

В ярком лунном свете он заметил, что весь перепачкался: руки, ботинки и штаны были покрыты пятнами желтой грязи. Рядом, слава богу, никого не было. В эти вечера мало кто слонялся по улицам. Кругом стояла тишина, нигде не было видно ни лучика электрического света, не слышно ни звука: ни музыки, ни даже детского плача. Когда он открывал калитку и входил к себе в сад, то машинально повернул голову в сторону соседнего дома, где жили Джоунсы. В одном из окон через плотные шторы слегка пробивался свет. Должно быть, это была комната Дафни. Прекрасная Дафни… Эх, будь она хотя бы немного постарше и имей деньги, она могла бы стать его следующей женой.

Он зашел к себе через черный ход, бросив взгляд на летний домик. Каким облегчением было бы перетащить тела мужчины и женщины через дорогу и сбросить туда, в мутную бездну, куда только что отправились их руки. Но нет же, это невозможно! Его сразу заметят. Автомобиля у него тоже не было, да и водить он не умел. С этой идеей пришлось расстаться, и единственным выходом было сжечь тела. Причем успеть до того, как сюда с обыском нагрянет полиция.

Только после того, как Вуди сжег их и закопал в саду кости, он понял, что никогда не сможет унаследовать деньги Аниты. Ведь никто не знает, что она мертва. Официально, для полиции, для адвокатов или для родственников, Анита была жива. Не было никакого свидетельства о смерти, не было похорон, завещания. Посмотревшись в зеркало, Вуди сказал себе: «Твое лицо — твое богатство, никогда не забывай об этом».

Вскоре в местной газете он вычитал, что прямым попаданием бомбы разрушено отделение полиции в Вудфорде, что всего в нескольких милях от Лоутона. Погибло много полицейских, и Вуди задавался вопросом, не потому ли они медлят с обыском. Теперь, видимо, про него напрочь забыли и оставили наконец в покое. Никто больше не назовет его «Вуди»…

Глава вторая

Такие фантазии есть почти у каждого. Это своего рода мечта — место, о котором можно думать бесконечно, особенно ночью, пока не заснешь. Все начинается с дверцы в стене. Дверца открывается, причем не робко, а вполне уверенно, ведь мечтатель хорошо знает, что ждет его там, на другой стороне. Мечтатель уже бывал там прежде. Он уже видел нечто подобное на самом деле, правда, менее прекрасное, не такое зеленое, там не так много сверкающей воды, цветных листьев и там совсем нет волшебства. Но тайный сад всегда один и тот же: он прекрасный, в нем все цветет, в нем всегда сияет солнце, щебечут птицы, летают стрекозы. Сам мечтатель никогда не покидает свой тайный сад. Но сад то и дело покидает мечтателя и оставляет ощущение невосполнимой потери, которую всегда сопровождают печаль и надежда.