Экскалибур

Но в тот день, когда новый огонь согрел холодные очаги, так далеко в неведомое будущее мы не заглядывали. День выдался ясный, солнечный и благоуханный. Помню, в то утро мы купили на ярмарке гусят: думали, запустим их в маленький прудик за домом, внукам на забаву. А потом я пошел с Галахадом в амфитеатр и потренировался немного с громоздким щитом. Никого, кроме нас, на арене не было: копейщики в большинстве своем еще приходили в себя после разгульной ночи.

— С гусятами это мы зря затеяли, — посетовал Галахад, гулко ударяя в мой щит древком копья.

— Отчего бы зря?

— Вырастут — хлопот не оберемся. Гусь — птица злющая.

— Чушь, — отмахнулся я. — Гусь — птица вкусная. Тут нас отвлекло появление Гвидра: Артур требовал нас к себе. Мы неспешно зашагали обратно в город и обнаружили, что Артур отбыл во дворец епископа Эмриса. Эмрис восседал в кресле, а Артур, в штанах и рубахе, склонялся над огромным столом: на усыпанной опилками поверхности епископ загодя подсчитал копейщиков, оружие и лодки. Артур поднял глаза. Долю мгновения он молчал: помню, его седобородое лицо показалось мне непривычно суровым. Наконец Артур произнес одно-единственное слово:

— Война.

Галахад перекрестился, а я, по-прежнему верный былой привычке, тронул рукоять Хьюэлбейна.

— Война? — переспросил я.

— На нас идет Мордред, — отозвался Артур. — Прямо сейчас! Мэуриг дал ему дозволение пройти через Гвент.

— С тремястами пятьюдесятью копейщиками, как я понимаю, — добавил Эмрис.

Я по сей день уверен, что это Сэнсам уговорил Мэурига предать Артура. Доказательств у меня нет, а сам Сэнсам всегда это отрицал, но от интриги за версту разит коварством мышиного короля. Да, однажды Сэнсам предупредил нас о вероятности такой атаки, но мышиный король всегда предавал с оглядкой, и, если бы Артур выиграл битву — а Сэнсам, безусловно, рассчитывал, что сражение произойдет в Иске, — он бы потребовал от Артура достойную награду. Никакого вознаграждения от Мордреда он, конечно же, не ждал, ибо целью Сэнсама (если Сэнсам тут и впрямь замешан) было облагодетельствовать Мэурига. Пусть себе Мордред с Артуром дерутся насмерть, а Мэуриг между тем завладеет Думнонией, а мышиный король станет править от имени Мэурига.

А Мэуриг и впрямь алкал Думнонии: алкал ее плодородных пахотных земель и ее богатых городов. Так что Мэуриг всячески способствовал развязыванию войны, хотя на словах все отрицал. Дескать, если Мордред задумал навестить дядю, можно ли ему препятствовать? А если Мордред нуждается в эскорте из трехсот пятидесяти копейщиков, кто такой Мэуриг, чтобы отказать королю в подобающей свите? И вот Мэуриг дал Мордреду желанное разрешение, и к тому времени, как мы впервые услышали о нападении, передовые конные отряды Мордредовой армии уже миновали Глевум и мчались на запад, к нам.

Так, из-за происков предателя и из-за честолюбия слабого короля началась война — последняя война Артура.

К этой войне мы были готовы. Мы ждали нападения несколькими неделями раньше, и хотя Мордред застал нас врасплох, наши планы были уже составлены. Мы поплывем на юг через море Северн и пройдем маршем в Дурноварию, где с нами воссоединятся люди Саграмора. Объединив силы, мы последуем за медведем Артура на север и атакуем Мордреда, едва он вернется из Силурии. Мы рассчитывали сразиться и победить, а после мы объявим Гвидра королем Думнонии на Кар Кадарне. Словом, старая песня: еще одна, последняя битва — а после все будет хорошо.

К побережью отослали гонцов с требованием пригнать в Иску все силурийские рыбачьи лодки до единой; и пока эти лодки шли на веслах вверх по реке, подгоняемые приливом, мы готовились к спешному отъезду. Точили мечи и копья, надраивали доспехи, укладывали провиант в корзины и мешки. Забрали сокровища из трех дворцов и монеты из казны и наказали обитателям Иски спешно бежать на запад, пока не подошла Мордредова армия.

На следующее утро под римским мостом Иски дожидалось двадцать семь лодок. Сто шестьдесят три копейщика готовились к путешествию, по большей части вместе с семьями; ну да места хватало на всех. Коней пришлось оставить, ибо Артур уже убедился: из лошадей моряки никудышные. Пока я ходил к Нимуэ и обратно, он попытался погрузить скакунов в одну из рыбачьих лодок, но животные запаниковали даже при спокойной воде, а одна лошадь ударом копыта пробила днище. Так что днем раньше мы отогнали коней на дальние пастбища и пообещали себе, что вернемся за ними, как только провозгласим Гвидра королем. Отказалась плыть с нами только Моргана: она отправилась к мужу в Гвент.

Погрузку мы начали на рассвете. На дно лодок поставили ящики с золотом, поверх нагромоздили доспехи, оружие и провиант, а затем, под светлеющим небом и на стылом ветру, начали посадку. В лодку помещалось, как правило, десять-одиннадцать человек; по мере заполнения лодки отходили на середину реки и вставали на якорь: отплыть предстояло всем вместе.