Экскалибур

Артур сиял великолепием. Чешуйчатый доспех блестел под солнцем: среди железных пластин тут и там проглядывали языки золота. Над шлемом реяли белые гусиные перья. Снаряжал Артура обычно Хигвидд, но Хигвидд был мертв, так что на помощь пришла Гвиневера: она пристегнула узорчатые ножны Экскалибура к мужниному поясу и набросила ему на плечи белый плащ. Артур улыбнулся жене, наклонился, выслушал ее, рассмеялся, опустил нащечники. Двое воинов подсадили его в седло одного из Саграморовых коней и вручили копье и посеребренный щит, крест с которого давным-давно соскребли. Артур забрал поводья в щитовую руку и подскакал к нам.

— Зададим-ка им жару, — крикнул он Саграмору, стоявшему рядом со мной. Артур намеревался повести в атаку три десятка копейщиков, затем изобразить паническое отступление — и заманить врага в западню.

Мы оставили двадцать воинов в крепости — охранять женщин и детей, а остальные последовали за Саграмором в глубокий распадок за дюной, что выходила на взморье. Берег западнее форта, весь изрезанный лощинами и загроможденный дюнами, представлял собою настоящий лабиринт — сплошные ловушки и тупики, и лишь в самом конце косы, к востоку от форта, шагов на двести расстилалась ровная земля.

Артур дождался, пока мы спрячемся, и повел тридцать человек на запад по рифленому песку вдоль кромки прибоя. Мы схоронились под прикрытием высокой дюны. Копье я оставил в форте, решив, что в этой битве стану сражаться одним Хьюэлбейном. Саграмор тоже выбрал меч. Он горстью зачерпнул песка и принялся оттирать с изогнутого клинка пятнышко ржавчины.

— Где ты бороду потерял? — хмыкнул он.

— Обменял на жизнь Амхара.

Из-под нащечников блеснули белые зубы: Саграмор широко ухмыльнулся.

— Выгодная мена: не прогадал, — похвалил он. — А рука куда делась?

— Магия взяла.

— Ну, спасибо, что не правую. — Саграмор повернул клинок к свету, убедился, что ржавчины не осталось, наклонил голову, прислушался, но тишину нарушал только плеск волн.

— Не следовало мне приходить, — помолчав, посетовал он.

— Почему? — удивился я. Нумидиец в жизни не уклонялся от битвы.

— Они небось за мной увязались, — объяснил он, кивнув на запад, в сторону врага.

— Да они наверняка и без тебя знали, куда мы направляемся, — успокоил я нумидийца. Хотя — если, конечно, Мерлин не проговорился Нимуэ о Камланне! — скорее всего, Мордред и впрямь поставил нескольких легковооруженных всадников следить за Саграмором, и эти разведчики обнаружили наше укрытие. В любом случае, судить да рядить было поздно. Люди Мордреда знали, где мы, и теперь все зависело от того, кто успеет раньше: Каддог или враг.

— Слышишь? — окликнул меня Гвидр. Он был в доспехах; на щите — Артуров медведь. Гвидр явно был как на иголках, и не диво: ему предстояла первая в жизни настоящая битва.

Я прислушался. Шлем, проложенный кожей внутри, заглушал звуки, но наконец и я расслышал глухой стук подков по песку.

— А ну пригнись! — рявкнул Саграмор, одергивая не в меру любопытных, что порывались выглянуть за гребень дюны.

Лошади галопом скакали по взморью, а нас заслоняла дюна. Цокот копыт приближался, нарастал до оглушительного грома; мы крепче перехватили мечи и копья. Навершием Саграморову шлему служила оскаленная лисья морда. Я глядел на лису, а слышал лишь надвигающийся грохот. Припекало, по лицу моему струился пот. Кольчуга казалась невыносимо тяжелой, ну да так оно всегда и бывает, пока битва не начнется.

Первые всадники пронеслись мимо, и тут со взморья донесся голос Артура.

— Вперед! — воззвал он. — Вперед! Вперед! Вперед!

— Пошли! — завопил Саграмор, и мы устремились вверх по склону.

Ноги разъезжались на песке; казалось, до вершины мне в жизни не добраться, но наконец мы перевалили через гребень и ринулись вниз, на взморье, в общую свалку, туда, где кони месили копытами плотный влажный песок. К тому времени Артур уже повернул вспять и его тридцать человек сшиблись с преследователями, что числом превосходили Артуровых копейщиков в два раза. Но теперь враги увидели нас — мы бежали прямо на их фланг, — и самые благоразумные тотчас же развернулись и галопом помчались на запад, от греха подальше. Большинство остались и приняли бой.