Экскурсия

Я чашу свою осушил до предела,
Что было — истратил дотла.
Судьба подарила мне все, что хотела,
И все, что смогла, отняла.
Подобно реке я блистал на свободе,
Прекрасной мечтой обуян.
Мой путь состоялся, река на исходе,
И виден вдали океан.
Прости, моя радость, прости, мое счастье,
Еще высоки небеса,
Но там вдалеке, где клубится ненастье,
Чужие слышны голоса…[**]

Мне почему-то было ужасно печально и тоскливо. Причина мне не была ясна: я ведь всегда думал, что никаких эльфов давно нет. Вернее, я и не думал о них, только вот цветы называл сказочными словами. И вот — навсегда. Куда же он собирался, и почему его — его! — понесло в Мордор? Тут я понял, что знаю половину ответа из детских книжек. Собирался он на Запад. А едет — на Восток!

Келеборн сидел, подперев голову узкой длинной рукой, и как-то чудно на меня глядел: не то следил за ходом моих мыслей, не то любовался, как на занятную игрушку в Матомарии.

— Можно, я тоже спрошу? — вдруг сказал он.

Я вытаращился и закивал.

— Откуда у вас такой цвет волос? Часто ли приходят в мир такие златовласые дети?

Я как-то никогда не думал о себе как о златовласом, на фоне наших бурых, каштановых и белобрысых я шел за рыжего — и только. Хотя, если по правде, то шерсть у меня ближе всего по цвету к червонному золоту, и в детстве мы играли в колечко, пряча его меня в голове. Вся эта растительность еще и вьется нормальным нашим мелким бесом, так что даже золотое кольцо не выпадало. Оле тоже у нас был всегда наособицу — такой иссиня-черной шевелюры не было больше во всем Шире, и старожилы, как водится, не помнили. Он еще в юности отращивал гриву до плеч, а на гондорской службе стал сзади прихватывать ее поясом. На него в этом смысле больше падало общественного внимания. Рыжих же — или златовласых — у нас в роду было довольно много. Говорят, что пошл это чуть ли не с конца Третьей эпохи, от детей легендарного Сэма Гэмджи. А вот уж откуда взялась эта мутация, пусть отвечает какой-нибудь историк теоретической генетики. Вот в таком смысле я и ответил. Келеборн покивал, посмотрел еще немного сквозь меня в глубь веков, удовлетворился услышанным, а тут и экскурсовод пришел со своим матюгальником и позвал всех собираться на посадку.

— Поторопитесь, господа! — весело орал он. — Надо поспеть до заката, иначе вы не увидите красивейший из водопадов Итилиэна! Он особенно хорош на закате!

Я подозвал официанта, расплатился, — эльф уже куда-то сгинул, пока я слушал «дунадана». Вышел из ресторана, распорядился насчет багажа и завалился в «Инканус». С собой у меня была тройная порция клубничного пломбира. Келеборн появился в последний момент, больше обычного погруженный в себя и смурной. Я не стал к нему лезть, сожрал мороженое, замерз и заснул.

Проспал я недолго: экскурсовод взревел, что мы подъехали к Перекрестку. У выезда на Транс-Итилиэнскую дорогу сохранилось древнее изваяние какого-то гондорского властелина. Трофи убил немало денег на его реставрацию и сохранение, потому что в незапамятные времена какие-то орки отбили ему голову, и приставить ее на место оказалось делом целой эпохи — по срокам. Результат же был весьма величественный. Беломраморный король, поросший лаврами по периметру, восседал на троне и как бы наблюдал за дорожным движением. Кстати, аварий на Перекрестке было значительно меньше, чем в среднем полагалось на такую транспортную развязку, и поверье приписывало это влиянию статуи. Я же думаю, что шоферы из любопытства притормаживают, проезжая изваяние, и тем снижают аварийность участка. Я поделился этими соображениями с Келеборном, но он не согласился со мной. Он сказал, что поверье совершенно право, только влияние не следует понимать мистически. Я спросил, что означает для него мистическое понимание, и он стал объяснять. В итоге я понимал меньше, чем в начале объяснений, зато уверился в своей правоте: оказывается, действие на любопытство можно считать влиянием статуи. Так за светской беседой мы не заметили, как подъехали к Хеннет Аннуну. Во мне играл целый эльфийский симфонический оркестр, я был бодр, заинтересован во всем и готов к обещанным красотам и увеселениям. Келеборн тоже слегка оттаял и даже слушал экскурсовода:

— …окаменелый король как бы стягивает на себя все дороги и все земли, в которые они ведут: Северный и Южный Итилиэн, Мордор, Осгилиат и Правобережье. И никому не дано знать, какую же дорогу он выберет, по какой пойдет сам и поведет свой народ…