Экслибрис

Ведь если даже спутники Юпитера вызывали бурные споры, то об их затмениях и говорить нечего. Галилей обнаружил их только в 1612 году, через два года после обнаружения самих спутников. Он начал вычислять движения спутников в 1611-м, но сначала вместо таблиц Коперника использовал таблицы Птолемея, составленные на основе того предположения, что Земля – а не Солнце – является центром, вокруг которого вращается Юпитер. Только применив таблицы Коперника и исправив свои вычисления, он обнаружил, что луны попадают в фазу затмения, когда Юпитер заслоняет их от солнечного света. С тех пор предсказание этих затмений стало довольно простой задачей, но такие расчеты нельзя было делать с использованием Птолемеевых таблиц, которые вносили ошибки как в определение времени начала затмений, так и в положения каждого спутника относительно звезд в моменты начала и конца затмений. Следовательно, вычисление этих затмений – путь решения задачи определения долготы – влекло за собой признание учения Коперника, той ереси, за которую Джордано Бруно сожгли в Риме всего лишь двенадцать лет назад.

Последствия этих событий мне были известны достаточно хорошо: печальная история торжества невежества над разумом, традиций и предрассудков над новым открытием. В 1614 году Галилей написал письмо Кристине Лотарингской, пытаясь доказать, что учение Коперника не противоречит Библии. Эта попытка, однако, оказалась бесполезной, так как письмо попало в руки инквизиции, чей тайный механизм привел в действие Папа Павел V. Кардиналы из дворца Сан-Уффицо призвали Галилея в Рим и в результате допроса утвердились во мнении о еретичности учения Коперника. Это произошло зимой 1616 года, вскоре после того, как «Сакра Фамилиа» отправилась в плавание в южные моря. И следовательно, к тому времени, когда потрепанный штормами караван вернулся в Кадис, метод Галилея уже был не только непрактичным: он стал еще и еретическим.

– В другие времена подобную ересь не сочли бы столь катастрофической… Пойдемте, мистер Инчболд.

Мы продвигались уже почти вслепую. Целые стаи крыс шныряли и пищали под нашими ногами.

– Но в тысяча шестьсот шестнадцатом году война между католиками и протестантами уже маячила на горизонте. Рим не мог допустить возникновения новых угроз его ортодоксии, особенно если они исходили от такого выдающегося ученого, как Галилей. Хотя Исаак Казобон и развенчал миф о Гермесе Трисмегисте, но теперь герметические философы ухватились за эти новые и, по мнению папской курии, не менее опасные идеи. Астрономия, заменившая «герметический свод», стала самой большой опасностью для церковной власти. Галилея осудили, а его труды иезуиты включили в «Индекс», поставив их в один ряд с работами таких оккультистов, как Агриппа и Парацельс. Испанцы отказались от его проекта, вычисление долготы в море было запрещено, и поиск этого таинственного острова в Тихом океане прикрыли.

Вот такой конец могла бы иметь эта история, сказала Алетия, если бы весть о том, что не всё находившееся на корабле пропало, когда галеон «Сакра Фамилиа» разбился о рифы, не достигла Лондона. Существовали еще копии его мореходных карт. Сначала эти сообщения казались такими же иллюзорными и не заслуживающими доверия, как те, что касались самого острова, хотя со временем их подтвердили агенты из Мадрида и Севильи. Они утверждали, что «Сакра Фамилиа», покинув Веракрус, встретилась с остальными кораблями мексиканского каравана в Гаване, где капитан, устрашившись надвигающегося шторма, оставил на хранение зашифрованные копии своих карт в иезуитской миссии Сан-Кристобаль – со временем документы доставили в Севилью для надежного хранения в архивах Торговой палаты.

Но не только там нашли приют эти документы. В марте 1617 года, как раз когда флот Рэли готовился отбыть в Гвиану, эрцгерцог Фердинанд Штирийский заключил с королем Испании договор, по условиям которого Филипп признавал Фердинанда преемником императора Маттиаса в обмен на германский Эльзас и два императорских анклава в Италии. Принятое соглашение соединило два самых влиятельных рода Европы, два дома Габсбургов, один – испанский, другой – австрийский. Объединившись, две эти великие империи смогут теперь действовать заодно, будут делиться своими армиями и знаниями и, поступая таким образом, разобьют протестантов в Европе раз и навсегда. А их самым могущественным арсеналом являлись, разумеется, библиотеки.

Наверху прогрохотал кусок шифера, падая с крыши. Часть потолка обвалилась, обнажив чердачные балки. Вода, низвергаясь в эту дыру, преграждала нам путь. Откуда-то сзади донесся крик, и тут Алетия схватила меня за руку и протащила под этим водопадом.

– Но этот арсенал в Вене подвергался опасности, – задыхаясь сказал я, когда мы вышли из потока воды.

– Да. В семнадцатом году граф Турн уже стягивал войска протестантов к воротам Вены.

– И тогда эти документы увезли в Богемию?