Экслибрис. Лучшие книги современности

Нам становится известно, что «джекпот» был своего рода замедленным апокалипсисом, уничтожившим 80 процентов населения: «Ни столкновения с кометой, ни глобальной ядерной войны. Просто всё разом на фоне меняющегося климата: засухи, нехватка воды, неурожаи, пчелы пропали окончательно, численность ключевых видов катастрофически сократилась, исчезли последние высшие хищники, антибиотики стали помогать еще меньше, чем сейчас, болезни — не одна пандемия, но отдельные эпидемии, каждая из которых сама по себе была историческим событием».

Подменяя брата (судя по всему, в тестировании бета-версии некой игры), Флинн становится свидетелем ужасного убийства женщины, произошедшего, по всей видимости, не только в Сети, но и в реальной жизни, а именно в Лондоне в период после джекпота. В итоге повествование превращается в мрачноватую детективную историю в стиле Борхеса, где герои пересекают часовые пояса и десятилетия и где в ходу «периферийные устройства» — похожие на киборгов аватары, благодаря которым пользователи путешествуют во времени.

Периферийные устройства, высокотехнологичные дроны, нанотехнологии — все это передано автором ярко и живо. Однако в произведениях Гибсона связующее звено между реальным и виртуальным мирами, между человеком и машиной — всегда нечто большее, чем просто оборудование. Он рассказывает, как внедрение технологических изменений — данных, информации, дезинформации, алгоритмов — влияет на повседневную жизнь людей и их представление о себе. Как обращение к поиску данных и искусственный интеллект меняют наше восприятие истории и одновременно вызывают ностальгию и чувство утраты. Как наука открывает людям новые горизонты, но в то же время напоминает о бренности бытия и ограниченных возможностях.

Искусство жить Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен (2013) Стивен Гросс

Известные тематические исследования Фрейда, такие как «История Доры», «Случай Человека-Волка», «Случай Маленького Ганса» и «Случай Человека-Крысы», — это и литература по психоанализу, и захватывающие детективы, и краткие повествования, полные драматизма и противоречий модернистской фантастики. И дело не только в писательском таланте Фрейда: у его методологии и идей много общего с литературной критикой, а также — свойственной романам архитектурой. Тщательно и терпеливо он дает людям характеристики — и демонстрирует одновременно навыки критика, анализирующего поступки героев, и мастерство автора, умело использующего ненадежных рассказчиков для исследования тайн любви, секса и смерти. Не случайно ему нравилось писать о персонажах Шекспира, Гете, Ибсена и Софокла (да-да, Эдип!). И недаром он уделял так много внимания манере речи пациентов и образам, которые возникали у них в голове.

Психоаналитик Стивен Гросс, по совместительству преподаватель лондонского Института психоанализа и Университетского колледжа Лондона, в книге «Искусство жить» продолжает блестящую литературную традицию лучших работ Фрейда. В основе труда Гросса — двадцатипятилетний опыт работы психоаналитиком, запечатленный в емких, пронзительных главах, по стилю похожих на Чехова и Оливера Сакса. Гросс красноречиво передает сложность процесса психоанализа, приглашая посочувствовать его пациентам, их потерям и сожалениям. И в то же время мы не можем не восхититься хитросплетениями человеческого разума.

Автор цитирует Исаака Динесена[36]: «можно вынести любые невзгоды, если рассказать о них». В подтверждение этих слов он уверенно заявляет, что истории помогают нам постичь смысл жизни, и даже если «не находим способ рассказать свою историю, она сама говорит с нами: она нам снится, у нас появляются какие-то симптомы или мы вдруг обнаруживаем, что ведем себя необъяснимым образом».

Подобно Фрейду, Гросс любит литературные аллюзии и ловко проникает в психологический подтекст произведений классической литературы. «Рождественскую песнь» Диккенса он трактует как «историю о необыкновенной психологической трансформации». По утверждению Гросса, один из уроков здесь заключается в том, что «Скрудж не может исправить прошлое и довериться будущему». Герой понимает, что изменения возможны только здесь и сейчас: по мнению Гросса, это очень важно, потому что попытки изменить былое вселяют в нас чувство беспомощности и подавленность.

Это наблюдение перекликается с определением, данным Кьеркегором: «несчастный человек» — тот, кто неспособен жить настоящим, погружен лишь в память прошлого или в надежду на будущее.