Экслибрис. Лучшие книги современности

Элизабет Александер — поэтесса, отмеченная престижными наградами, в прошлом профессор Йельского университета, ныне — президент фонда имени Эндрю У. Меллона, — рассказывает о горечи утраты, постигшей ее пятнадцать лет назад. Книга Александер по сути — любовное послание Фикру Габриазиусу, признание, из которого мы отчетливо понимаем, каким он был мужем, отцом и художником. В книгу она помещает его прекрасные, яркие работы, и они словно оживают на страницах. Она описывает их с Фикром первую встречу. Вспоминает, как они влюбились, как вместе готовили, писали друг другу хайку в общей тетради, слушали Ахмада Джамала, Бетти Картер, Эбби Линкольна, Рэнди Уэстона и Дона Пуллена — «гениев африканского происхождения, от которых мы оба были в восторге».

В своих стихах — «Великое американское» («American Sublime»), «Венера готтентотская» («The Venus Hottentot»), «Книга снов Антебеллума» («Antebellum Dream Book») — поэтесса развивает тему связи прошлого и настоящего и поднимает вопрос о сложностях на пути к обретению собственного «я». Не стали исключением и эти воспоминания: в них она запечатлевает причудливые повороты судьбы, приведшие к соединению двух сердец. Случилось так, что Александер и Габриазиус родились по разные стороны света с разницей в два месяца: она — в Гарлеме, он — в раздираемой войной Эритрее, которую позже покинул ради Америки, проехав через Судан, Италию и Германию.

После его смерти Александер ощущает, как горе захлестнуло их дом. Ей кажется, что она «готова ждать его возвращения вечно»; вот сейчас она оставит свет в гостиной и на улице. Она грезит, что он вернется, быть может, приедет (подкатит верхом) на скейтборде. «Я старею, а он нет», — размышляет она.

Она не знает, как записать информацию на DVD-диск, потому что их с мужем это никогда не интересовало. Еще полтора года оплачивает его мобильный, чтобы не пропали отправленные им текстовые сообщения. И намеренно не заходит в книжные магазины — ей кажется, что она встретит его в отделе книг по истории, искусству или садоводству.

Александер и Габриазиус познакомились в Нью-Хейвене, в пригороде которого, Хэмдене, вырастили двоих сыновей. Александер прожила там довольно долго и с присущим ей поэтическим даром описывает ландшафт Нью-Хейвена как «причудливую смесь деревьев Новой Англии и индустриальных развалин», не забывая про неожиданно вкусную местную еду и удивительно гармоничное переплетение университетской и уличной жизни.

Заканчивается книга их с сыном переездом из Нью-Хейвена в Нью-Йорк. Накануне они решают посетить могилу Фикра, но из-за того, что прием у врача задержали, не успевают на кладбище до закрытия. Саймон принимает это как должное и произносит: «Могила отца напоминает мне о его смерти, я же хочу помнить о его жизни».

 Поэтесса развивает тему связи прошлого и настоящего и поднимает вопрос о сложностях на пути к обретению собственного «я». Не стали исключением и эти воспоминания: в них она запечатлевает причудливые повороты судьбы, приведшие к соединению двух сердец.

Мухаммед Али Величайший: Моя собственная история (The Greatest: My Own Story) (1975) Мухаммед Али совместно с Ричардом Даремом Сборник о Мухаммеде Али (1998) Под редакцией Джеральда Эрли Король Мира: Мухаммед Али и возрождение американского героя (1998) Дэвид Ремник Посвящение: Мухаммед Али, 1942–2016 (The Tribute: Muhammad Ali, 1942–2016) (2016) Журнал «Спортс иллюстрейтед»

Лучше о нем не скажешь: «космонавт от бокса», «заковавший молнию в наручники» и бросивший «гром в тюрьму»; великолепный воин «с железными кулаками и прекрасным загаром»; «величайший из когда-либо живших бойцов», который мог «проскочить через бурю» и не вымокнуть.

Мухаммед Али не только поразил мир потрясающей скоростью и мощью на ринге. Он обрушил на человечество силу своих убеждений, решимость, с которой боролся против расистских законов Джима Кроу и отстаивал свободу творить самого себя: «Я не обязан быть тем, кем вы меня хотите видеть. Я свободен в своем праве быть тем, кем хочу быть я».

«Я — Америка», — провозгласил он с гордостью задолго до появления движения Black Lives Matter. «Я — ее едва различимая часть, и все же — привыкайте ко мне. Черный, самоуверенный, нахальный — это все про меня, а не про вас. У меня своя, не ваша религия. Свои, а не ваши цели. Привыкайте ко мне».