Экслибрис

— Ах да. «Филип Сидни». Его строили под руководством главного кораблестроителя, Финеаса Петта. Работенка не из легких, даже для такого мастера, как Петт. Водоизмещение шестьсот тонн, и более сотни пушек на палубах. Он был даже больше, чем «Дестини», его тоже строили в Вулидже. Добрых восемь месяцев прошло с того дня, как упряжка лошадей притащила на место строительства бревна для его киля, и до того вечера, когда «Сидни» соскользнул со слипа в вешние воды. Я был в тот вечер на верфи. Сам принц Карл оказал честь, посетив церемонию и выпив кубок вина. Тогда он был еще почти что мальчиком. «Благослови Бог сие судно и всех, кто отправится на нем в плавание…» Ну, вот вам и шуточка, разве нет? — загадочно проворчал он. — Учитывая все, что случилось. Я, помню, удивлялся: как это «Сидни» вообще умудрились достроить.

— Из-за размеров?

— Не только. Вы понимаете, никто в нашем министерстве не ожидал, что его строительство когда-нибудь закончится. Вся затея с экспедицией Рэли с самого начала выглядела какой-то глупой причудой. Сэр Уолтер любил прихвастнуть, все это знали. Сначала он задумал основать колонии в болотах Виргинии. Потом провел чертову дюжину лет в Тауэре, вынашивая безумные планы об открытии золотых месторождений в джунглях Гвианы. Чистое безумие, доложу я вам. В итоге гофмейстер Монетного двора взял пробы полевого шпата, доставленного на «Лайенс Уэлпе»… [46]

— Простите, — прервал его я, — «Лайенс Уэлп»?.. Звучит очень знакомо.

Биддульф кивнул на одну из гравюр с кораблями, висевших на стене над его столом.

— Вон он, корабль, на котором Рэли совершил первое путешествие в Гвиану.

— Ах… да. — Я вспомнил сочинение Рэли «Открытие обширной, богатой и прекрасной Гвианской империи… совершенное в 1595 г.» — тонкая книга, имевшаяся на моих полках, и ее название я также видел в списке книг, пропавших, по словам Алетии, из Понтифик-Холла. Одна из тех, что пропала вместе с «Лабиринтом мира». — Конечно же.

— Так вот, скажу я вам, что в белом шпате, доставленном из Гвианы в тысяча пятьсот девяносто пятом году, содержалось всего лишь двадцать унций золота на тонну руды. Смехотворно мало, едва ли ради этого стоило копать шахту в Англии, не говоря уж о том, чтобы ездить за тысячи миль и плутать в гвианских джунглях. Кроме того, как известно, никто, даже испанцы, еще не составил достоверную карту реки Ориноко, хотя их лучшие специалисты из Школы навигации и картографии в Севилье десятки лет продирались через эти гвианские заросли. А что касаемо золотых месторождений, то испанцы тут полагались только на слова нескольких замученных дикарей, но ведь каждый знает, что жертва готова сказать своему мучителю все то, что его воображение пожелает услышать. — Умолкнув на мгновение, он вновь воспользовался плевательницей. — Хотя главным виновником был испанский посол.

— Гондомар, — пробормотал я.

— Точно. Все знали, что король Яков находился под его влиянием. Гондомар вертел им еще почище Бекингема — конечно, в те дни его величали просто сэр Джордж Вильерс. И поговаривали, что Гондомар в ярости оттого, что Рэли получил эту жалованную грамоту. Видите ли, он ставил Рэли на одну доску с пиратами типа Дрейка. А вскоре также поползли слухи, что Вильерс больше не испытывает особого восторга от этой опасной затеи. Вот почему все восемь месяцев мы ждали, что плотники Петта не сегодня завтра побросают свои инструменты или, проснувшись однажды утром, мы узнаем, что «Сидни» сгорел дотла на своих киль-блоках.

Порыв ветра наполнил комнату неприятным, солоноватым запахом прилива. Я заметил пролетевшую мимо открытого окна серебристую чайку и покачивающуюся мачту полубаркаса, медленно поднимавшегося вверх по течению. Биддульф впал в молчание, и молотки на дровяном складе, казалось, застучали с небывалой силой.

— Но ничего подобного не произошло, — опять подначил его я. — Корабль отправился в плавание.

— Именно так. — Биддульф переместил табачную жвачку за другую щеку и пожал плечами. — Алчность заглушила и страх, и здравый смысл, как обычно и бывает. Деньги на снаряжение этого корабля и для найма команды уже собрали благодаря вкладчикам Королевской биржи — то есть теперь страх и здравый смысл обанкротили бы половину Лондона. И вот в июне семнадцатого года «Сидни» вышел из Лондона для воссоединения с остальными кораблями экспедиции в Плимуте. Его отплытие мне тоже удалось увидеть. Я глядел, как он поднял якоря и пошел вниз по Темзе от Вулиджа. Я видел также, что на доске с названием судна золотыми буквами написано «Филип Сидни», — задумчиво сказал он и добавил: — Странное название для корабля, не так ли? В честь какого-то поэта.