Экслибрис

В этот час окна домов на Злате уличке были темными, все до последнего. Их хозяева, должно быть, сбежали вместе с десятками других обитателей замка. Несколько дней назад, когда императорские войска вошли в Раковник, английские и пфальцграфские советники удрали вместе со своими семьями и пожитками. Неужели Вилем бежал вместе с ними? Неужели он бросил ее? Эмилия вновь постучала в дверь, на сей раз посильнее, но по-прежнему не дождалась ответа. Неужели он бросил даже свои книги?

В небе еще горело огненное зарево, когда она через несколько минут отправилась в обратный путь к Краловскому дворцу, не обнаружив даже следов Иржи, слуги Вилема. К этому времени ворота за Пороховым мостом с шумом захлопнулись, разделив орущую толпу пополам. Королевскую карету уже заложили, и она стояла наготове во дворе. Ураганный огонь становился все ближе, до замка доносились звуки ружейной стрельбы, мушкетеры делали выстрел, затем отступали шеренгой, чтобы перезарядить мушкеты для следующего кровопролитного залпа анфиладного огня. Лошадиные упряжки перевозили длинные кулеврины и короткие, похожие на обрубки мортиры через гребень горы, доставляя лафеты к месту следующего артиллерийского залпа. Эмилия втянула голову в плечи и по скрипучему снежку побежала к Испанским залам. Библиотека оказалась на линии огня, окна ее западной стены выходили на темнеющую громаду Белой горы, которая в сумерках напоминала огромного, припавшего к земле зверя. Тысячи книг обитали в глубочайших нишах Испанских залов, поэтому она решили сначала пройти через лабиринт галерей, хранивших другие сокровища Рудольфа; множество украшенных драгоценными камнями застекленных шкафов с их причудливыми редкостями и древностями — рогами единорогов, клыками и челюстями драконов — выглядели как реликварии какого-то безумного священника. Правда, за последние дни большинство залов опустело, или, вернее, шкафы лишились своего содержимого. Лишь кое-где за стеклянными створками еще виднелись чучела животных и рептилий, словно замерших на миг в своем движении. Но множество механических часов исчезло, как и бесценные научные инструменты — астролябии, маятники, телескопы, — которые Вилем показывал ей несколько недель назад. Как, впрочем, и картины, вазы, рыцарские доспехи…

Ее не удивило такое опустошение, поскольку два дня назад, проходя на цыпочках по Испанским залам, Эмилия отметила, что они лишились своих экспонатов. Тогда ей также не удалось найти там Вилема; казалось, он исчез вместе со всеми сокровищами. Остался только Отакар. Она нашла его сидящим на полупустом ящике с книгами, рядом с ним на полу валялась опрокинутая бутылка вина. Он лил слезы и был настолько пьян, что едва мог держать голову прямо и глаза его с трудом открывались. Большинство сокровищ, икая объяснил он, уже отправили.

— На сохранение, — сообщил он Эмилии, нетвердо поднявшись на ноги и кое-как умудрившись наполнить свой кубок из второй бутылки, также похищенной из королевского винного погреба. — Все целиком, подчистую. Король беспокоится, как бы его сокровища не попали в руки солдат или, еще того хуже, в руки императора Фердинанда.

— О чем ты говоришь? Куда их могли отправить?

Они вдвоем стояли около опустевшего письменного стола Вилема, избавившегося наконец от горы неучтенных книг. К удивлению Эмилии, на полках также недоставало большинства книг. Отакар пытался объяснить ей что-то, и его голос гулко отдавался от голых стен. Он понятия не имел, куда отправили ящики, но исторгал — под влиянием выпитого — мрачные пророчества. Похоже, он рассматривал вторжение в Богемию как личное оскорбление, целью которого было не что иное, как осквернение библиотеки. Известно ли ей, спросил он, что в 1600 году, будучи эрцгерцогом Штирии, Фердинанд сжег все протестантские книги в своих владениях — тогда в одном только Граце сожгли более десяти тысяч книг! А сейчас, став императором, он не остановится, пока не испепелит все книги также и в Праге. Ведь каждый правитель празднует свою победу, закидывая факелами ближайшую библиотеку. Разве не Юлий Цезарь испепелил свитки великой библиотеки в Александрии во время его похода против республиканцев в Африку? А Стиликон, предводитель вандалов, приказал сжечь в Риме пророческие Сивиллины книги. Его неразборчивая речь многократным эхом отражалась от пустых стен зала. Эмилия уже собралась уходить, когда он остановил ее, неуклюже схватив за руку. Нет на свете большей опасности для короля или императора, говорил он, чем книга. Да, большая библиотека — такая библиотека, как эта, — это опасный арсенал, которого короли и императоры страшатся больше, чем самой большой армии или огромного склада боеприпасов. Возьми Фердинанд город — не уцелел бы ни один том из наших Испанских залов, громогласно заявил он, припадая к кубку; да-да, ни единый листочек не избежал бы всесожжения!