Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

- У нас тут много детей. Не лучше ли будет эвакуировать крошек, а заодно и детей младшего возраста.

- А куда их эвакуировать?

- Не знаю. Куда-нибудь, где не так опасно: в кибуц какой-нибудь, или в мошав.

- Я тоже не знаю, миссис Фрэмонт. "Кибуц, где не так опасно" - понятие относительное. Вся страна насчитывает в ширину меньше пятидесяти миль. Нигде нет безопасного кибуца. С каждым днем в осаду попадают все новые и новые населенные пункты.

- Тогда, может быть, в город?

- Иерусалим почти полностью отрезан. Бои в Хайфе, а также между Тель-Авивом и Яффой - самые тяжелые в стране.

- Выходит... некуда эвакуировать-то?

Иордана ничего не ответила. Ответа и не требовалось.

Глава 3

КАНУН РОЖДЕСТВА 1947 ГОДА

Стояла слякоть, было холодно, и первые хлопья снега носились над Ган-Дафной. Китти быстро шла по газону к своему коттеджу. Вокруг рта от дыхания образовались облачка пара.

- Шалом, геверет Китти, - поздоровался с нею доктор Либерман.

- Шалом, доктор.

Она быстро взбежала по ступенькам и вошла в коттедж, где было тепло и где Карен приготовила горячий чай.

- Бррр, - воскликнула Китти, - прямо мороз на улице.

Комната была очень мило убрана. Карен украсила ее желудями, кружевами, а главное - воображением. Она даже выпросила разрешение срезать одну из драгоценных маленьких елочек, которую она тоже украсила клочками из цветной бумаги.

Китти села на кровать, сняла туфли и надела меховые шлепанцы. Чай был на редкость вкусный.

Карен стояла у окна и смотрела на тихо падающие хлопья снега.

- По-моему, ничего нет лучше на свете, чем первый снег, - сказала она.

- Вряд ли он тебе покажется таким уж хорошим, если нам еще уменьшат норму топлива.

- Я целый день вспоминала Копенгаген и Ханзенов. Рождество в Дании чудесное. Ты видела, какую посылку они мне прислали?

Китти подошла к девушке, обняла ее за плечи и прикоснулась губами к ее щеке.

- Рождество навевает на людей грусть.

- Ты очень одинока, Китти?

- С тех пор как не стало Тома и Сандры, я старалась не думать о Рождестве. Теперь вот снова радуюсь.

Я надеюсь, ты искренне рада, Китти. Да, я счастлива... хотя несколько по-другому.

Мне стало ясно, что нельзя быть хорошим христианином, не будучи, хотя бы в душе, также евреем. Всю жизнь я делала то, делала другое, а все мне чего-то не хватало. Теперь я впервые в состоянии давать без ограничений или надежды на то, что мне воздается.

- Знаешь, что я тебе скажу? Я не могу говорить об этом с другими, потому что они меня не поймут, но я чувствую себя здесь очень близкой к Христу, сказала Карен.

- Я тоже, моя дорогая.

Карен взглянула на часы и вздохнула. Надо поужинать сегодня раньше: мне сегодня ночью в аул.

- Хорошенько одевайся. На улице очень холодно. У меня тут работа кое-какая. Я буду тебя ждать.

Карен переоделась в неуклюжую теплую одежду. Китти собрала волосы девушки в узел, прежде чем надеть ей похожую на чулок коричневую шапку Пальмаха, закрывающую уши.

Внезапно с улицы донеслось пение.

- Это еще что такое? - спросила Китти.

- Это для тебя, - улыбнулась Карен. - Они тайно доучивали эту песню целых две недели.

Китти подошла к окну. Пятьдесят ее детей стояли у коттеджа, держа свечи в руках, и пели рождественскую песню.

Китти накинула пальто и вышла с Карен к калитке. Позади детей, метров на шестьсот ниже, в долине мерцали огни сел. Из соседних домов то и дело выглядывали любопытные лица. Китти не разбирала слов, но мелодия песни была очень старая.

- С праздником, Китти, - сказала Карен.

У Китти по лицу текли слезы.

- Я никогда не думала, что мне доведется когда-нибудь услышать рождественскую песню в еврейском исполнении. Это самый прекрасный рождественский подарок, который я когда-либо получала в жизни.

Карен назначили в караул в один из внешних окопов под Ган-Дафной. Она вышла из села, затем пошла вдоль шоссе, пока не дошла до позиций, вид на всю долину.

- Стой!

Она остановилась.

- Кто идет?

- Карен Клемент.

- Пароль?

- Хаг самеах. (Веселого праздника). Карен сменила постового, спрыгнула в окоп, зарядила обойму в винтовку, щелкнула затвором и натянула варежки.

Хорошо стоять на посту, подумала Карен. Она посмотрела сквозь колючую проволоку в сторону Абу-Йеши Хорошо быть здесь одной, ни о чем не думать и только смотреть вниз на долину Хулы. По тихому зимнему воздуху до Карен доносились слабые обрывки песни, которую пели дети у коттеджа Китти. Какая чудесная рождественская ночь!

Вскоре песня стихла и кругом воцарилась глубокая тишина. Снег все усиливался, и горы словно укрылись белым покрывалом.

За спиной у Карен раздался шорох в перелеске. Она спокойно обернулась и стала вглядываться в темноту. Что-то там двигалось. Она замерла и продолжала вглядываться. Точно! Кто-то двигался между деревьями. Bот тень... может быть, голодный шакал, подумала она.

Карен спустила предохранитель, подняла винтовку и прицелилась. Тень подходила все ближе,

- Стой! - резко крикнула она.

Тень остановилась.

-Пароль?

- Карен! - раздался голос.

Дов!

Она выскочила из окопа и пустилась бежать по снегу ему навстречу, он побежал тоже, и вот они уже в объятиях друг друга.

- Дов! Дов! Неужели это ты?