«Эксодус». Одиссея командира

На судне царила страшная теснота. В воздухе стоял кислый запах пота, смешанный с запахами поношенной, давно не стиранной одежды и нафталина, и Йоси подумал, что, наверное, именно так и должна пахнуть застарелая, засохшая от времени, заскорузлая человеческая боль. И вдруг посреди всей этой тесноты, отчаяния и тоски, точно хрупкий и слабый лучик надежды, снова послышался голос печальной девушки со старой гитарой в руках и с татуировкой Feldhure А.13652 на груди. «О Киннерет мой…», — запела она и внезапно, после короткой паузы вместе с ней, сначала шепотом, а затем во весь голос, на палубе и в трюме, запел весь корабль. Все тысяча четыреста человек. Тысяча четыреста несчастных, плывших по бесшумному морю на этом тихоходном корабле-загоне, который все больше и больше удалялся от мерцавших вдалеке огоньков горы Кармель и от страны, в которую им так и не удалось попасть. Они пели и плакали.

Люди были страшно разочарованы. Настолько, что некоторым из них даже не хотелось больше называть Палестину «Эрец-Исраэль». Теперь они называли ее только «Палестина».

Англичане не разрешали пассажирам свободно перемещаться по кораблю. Разрешалось ходить только в туалет, да и то в сопровождении солдат. Поэтому в знак протеста было решено объявить голодовку. Правда, поначалу англичане отнеслись к требованиям забастовщиков с высокомерным презрением, однако в конце концов сдались и разрешили людям ходить по судну. После этого пассажиры прекратили голодовку, но на этом не остановились. Они сразу же выдвинули новое требование: создать более сносные условия — и на эту тему начались переговоры.

Первое, что они увидели на кипрском берегу, была колонна детей в лохмотьях. Впереди колонны шел мальчик с рваным флагом. Дети шли и пели. Их вели в концлагерь.

Перед высадкой Йоси и Ицхак Арци попытались организовать сопротивление. Тем не менее пассажиров все-таки высадили и на грузовиках доставили в район лагерей, которые находились примерно в десяти километрах от порта. Йоси сошел на берег одним из последних.

Лагерь, в который их поместили, состоял из палаток и бараков, огороженных забором из колючей проволоки, и англичане были убеждены, что сбежать оттуда невозможно. К этому времени там уже находилось около двенадцати тысяч человек, привезенных на предыдущих кораблях.

Сразу по прибытии в лагерь Йоси встретился с людьми из «Пальмаха». Они приехали на Кипр либо под видом врачей, либо под видом медсестер, либо в качестве посланцев «Джойнта» (поскольку «Джойнт» был единственной благотворительной организацией, которой англичане официально разрешили работать в лагерях), а в одной из палаток даже стоял подпольный радиопередатчик — его привезли на Кипр в разобранном виде и собрали на месте. Поэтому связь с Палестиной поддерживалась постоянно.

Жизнь в лагере была организована довольно сносно. Еда была терпимая, работали школы по изучению иврита. Но самое поразительное состояло в том, что людей внезапно охватила какая-то невероятная эротическая лихорадка. За долгие годы мучений и скитаний они настолько истосковались по простому человеческому прикосновению, что теперь их тянуло друг к другу буквально магнитом. Им снова захотелось жить. Снова захотелось рожать детей. Снова захотелось продолжить свой род. Назло всем, кто хотел стереть их с лица земли.

Каждый месяц англичане выдавали людям, сидевшим в лагерях, семьсот пятьдесят сертификатов, дававших право на въезд в Палестину. Это было лучше, чем ничего, хотя составляло лишь половину от установленной самими английскими властями квоты. А поскольку очередная раздача сертификатов состоялась всего через два дня после прибытия Йоси на Кипр, то ему удалось вернуться домой очень быстро. Он приехал в Палестину на совершенно законных основаниях — как «репатриант» — и сразу получил новое задание.

Глава одиннадцатая

В драматической истории парохода «Кнессет-Исраэль» отсутствует тот политический аспект, который превратил в символ и миф корабль «Эксодус», но тем не менее эта история ясно продемонстрировала, по крайней мере, одно: никакой английский флот не может победить желание людей репатриироваться на родину и вернуться домой.

Из Хайфы Йоси поехал на автобусе в Тель-Авив и сразу по прибытии отправился в кафе «Касит», откуда позвонил Ицхаку Садэ. Садэ попросил его прийти к нему. Он жил в пентхаузе на проспекте Ротшильда. Когда Йоси пришел, Садэ налил ему вина, поставил на стол тарелку с несколькими сортами сыра, и Йоси, который еще не полностью пришел в себя после пережитого, стал рассказывать ему о том, что произошло во время плавания на «Кнессет-Исраэль» и в хайфском порту. Всю историю с начала до конца, день за днем.