Экспансия – I

Вернувшись в Германию на американском военном самолете, Гелен поселился в Мюнхене; его контакт от Си-Ай-Си7, с которым Даллес свел его еще за ужином в Вашингтоне, предложил службе генерала виллу в непосредственной близости от штаб-квартиры американских оккупационных сил, изъятую у семьи арестованного СС обергруппенфюрера Поля.

– Да что вы! – мягко улыбнулся Гелен. – Разве можно афишировать нашу дружбу... Зона полна коммунистическими элементами, все левые подняли голову... Нам следует поселиться вдали, подальше от злых глаз... Если русские узнают, что мы работаем вместе, – ждите большого скандала, они не преминут заявить, что генерал Гитлера учит Америку нацистскому антикоммунизму...

Тем же вечером, вернувшись с конспиративной квартиры, где проходила встреча с контактом, Гелен сказал своему помощнику Курту Мерку – в свое время тот возглавлял подразделение абвера на юге Франции:

– Пошли побродим, засиделся, тела не чувствую...

Они вышли на маленькую улицу, где теперь жил Гелен, отправились к Английскому парку по дорожке, устланной ржавыми дубовыми листьями; осень была теплой, дети купались и в октябре, воистину «мир сошел к человецем».

– У меня дома американцы натыкали аппаратуру, – пояснил Гелен. – Сделали это довольно красиво, но мой Генрих – все-таки он специалист высшего класса – выявил все точки; они пролезли даже в ванную комнату, понимая, что там – самое удобное место для тайных разговоров. Так что беседовать будем во время прогулок, давайте замотивируем это советом доктора – отложения солей, необходим двухчасовой моцион, пусть он запишет это в историю болезни, документ...

– Трудно работать, ощущая к себе постоянное недоверие, – заметил Мерк.

Гелен глянул на него удивленно:

– А как бы вы поступили на месте американцев? Так же. Если еще не круче. Я, например, – допусти нашу победу над ними – посадил бы их в охраняемую виллу, не выпускал бы никуда, использовал как аналитиков и расчетчиков операций, не более того. Благодарите бога, что мы живем так, как живем, это оптимальный вариант, американцы – большие наивные дети, которые, увы, скоро повзрослеют...

Мерк улыбнулся:

– Благодарить надо не бога, а вашего друга Аллена Даллеса.

Гелен покачал головой:

– Нет, бога, потому что он свел меня с ним...

– Ладно, поблагодарим, хотя я в бога не верю.

– Только не говорите об этом американцам. Они даже на монетах чеканят: «В бога мы верим». Как-то, правда, не очень корреспондируется с постулатом Библии о том, что надо изгнать торговцев из храма, но они победители, а их, увы, не судят. Судят нас. Именно в этой связи, дорогой Мерк, необходимо наладить очень аккуратный контакт с Нюрнбергом... Конкретно – с теми адвокатами, которые приняли на себя тяжкое бремя защиты нашей армии и правительства рейха... А так же – как это ни покажется странным – гестапо... Мы должны помочь нашим адвокатам в построении стратегии их защитительных речей...

– Вы намерены помогать защите гестапо? – Мерк удивился. – Думаете, это возможно?

– Невозможно. Однако это облегчит участь армии и правительства, работа на контрастах. А мы с вами к тому же обязаны думать впрок. Немцам вскорости понадобится секретная полиция по наблюдению за левыми. Именно эту мысль мы и должны аккуратно заложить в речи адвокатов. Очень тактично, сдержанно, при явном осуждении гестаповского злодейства и бесчеловечности...

– В таком случае, почему вы не просите меня наладить контакт с тем, кто защищает партию? – усмехнулся Мерк.

– Нам не нужна нацистская партия. Ее цели – я имею в виду антикоммунистическую и антирусскую устремленность – нужно и можно достичь совершенно иным способом... Об этом, однако, позже. Итак, первая позиция – адвокаты Нюрнберга. Вторая позиция: в Марбурге, на Барфюссерштрассе, живет доктор Мертес... Это ваш старый сослуживец и добрый знакомый... Его подлинное имя Клаус Барбье. Я хочу, чтобы вы встретились с ним... И назначили ему место и время, где мы увидимся. Он и я. Вы обеспечите охрану. Продумайте, что нужно сделать, – Гелен внимательно посмотрел на Мерка, пешно. Частично эти возможности не использовались только потому, что генералы просто не знали о многом. Обвиняемые военные начальники узнавали о чем-либо только в том случае, если они, как солдаты, должны были по-военному выполнить готовое решение. Демократический политический деятель скажет, что они могли уйти в отставку. Это может сделать парламентский министр в демократической стране. Германский офицер не мог этого сделать.

Воинское неповиновение было и будет нар (помогал ему в выявлении английских разведчиков, евреев и русских пленных, сбежавших из концлагерей; коммунистами занимался сам Барбье, никого к ним не допускал, докладывал об акциях лично Гейдриху, а потом Кальтенбруннеру), случайно встретил его на вокзале в Меммингене, задел рукой, извинился и, подняв шляпу, шепнул:

– Зайдите в туалет.

Там, возле писсуаров, Мерк беззвучно, одними губами, сказал: