Экспат

— Не знал, что «хозяева» работают в сфере обслуживания.

— О, где они только не работают, — хмыкнул Нахт. — Хотя, насколько знаю, никто из них не беден в привычном нам смысле слова. Не хочешь перекусить? Пока я доем, Фрэнки может и тебе собрать в дорогу ланчбокс, хе.

Эрнест хмыкнул. С одной стороны, он не любил кулинарные эксперименты. С другой — вроде патрульные берут с удовольствием. А где они едят — там может есть любой без опаски для желудка. Через пару минут он под аккомпанемент щёлкающих приговариваний удивительно болтливого «хозяина» обменял один пятьдесят марок на одну порцию блюда, а ещё через пять — аккуратно отправлял смесь лапши, кусочков чего–то непонятного (овощи? белковые улитки?) и горячего, острого соуса себе в рот.

Аккуратно — потому что Нахт водил лихо. Старый мобиль с рёвом менял эшелоны, пикируя и делая «горку», пару раз расходясь впритирку с другими транспортными средствами в воздухе. Один раз кто–то начал грозить кулаком (судя по толщине лапы — урдалеб), и вздохнувший Нахт достал пистолет. Дебошир отвалил в сторону от потока, и когда мобиль наконец–то встал устойчиво в поток, Эрнест негромко осведомился:

— Ты всегда так водишь?

— Только по понедельникам.

— Но сегодня вторник, — слегка улыбнулся А. Н.

— Значит, и по вторникам тоже. Не зевай, а то эти свинские отродья так и норовят меня подрезать. Мьёлле так себе отстирывается, предупреждаю.

— У меня достаточно крепкие руки, — заверил Эрнест, прикрывая крышку при первом же намёке на пике. — Мы в «жёлтый» район?

— Ага. Граница Старого Города с первой сабурбией. Ты глянул хоть дело?

— Одним глазом в течение десяти минут.

— Тогда ты помнишь что там.

— Лесли Аллен, семнадцать полных лет, найдена вчера вечером. Плоть на бедрах объедена, «азбука морзе» в пыли рядом.

— Можешь поставить еду в подлокотник, там ниша подходит контейнеру, как гильза капсулю. Отлично. Теперь можешь открыть дело и сказать, что ты пропустил.

Эрнест обдал руки санитайзером, потряс в воздухе. Извлёк из отделения для бумаг инфопланшет алого цвета. Приложил палец, пролистал файлы до последней записи. Вздохнул.

Лесли Аллен в два часа двадцать минут пополуночи была встречена дома матерью. Обе были сонные и абсолютно спокойные. В три часа база данных звонков зафиксировала беспокойные звонки от двух абонентов, автоматическая оценка программы распознавания угрозы выставила оценку в 45–55 процентов, что соответстовало перенаправлению запроса ближайшему патрулю. Тот проехал по Проёму, но ничего не обнаружил, кроме пьяного бродяги человеческого генотипа.

В четыре часа ноль пять минут диспетчерам филиала резко перегрузили линию паническими звонками. Весь наличный состав был поднят по тревоге. В четыре часа тридцать две минуты фельдшер местного филиала «Агни Корп», приехавший по вызову офицера Видса, зафиксировал находку трупа.

Место преступления было прилично загажено. Нет–нет, жертву нашли в приличном районе. Проём между первой сабурбией и основным Городом — одно из самых спокойных мест. Через десяток лет ему прочили славу второго Жетона. А сейчас — небогатые обитатели, мало работы и чистый воздух. А, да — и страховка очень редко зелёного класса.

Так что проулок, в котором лежала мёртвая Лесли, был сам по себе чистым. Но вот местное отделение «Агни Корп» ловило мух. К тому моменту, как прибыл коллега Нахта и А. Н., местные затоптали все следы настолько сильно, что выпущенный ещё на подлёте биобот не считал толком ничего. Только прерывистые фрагменты следа, примерно соответствующего кордульскому. И куча смешанных феромонных следов повсюду. Про частицы биоматериала и говорить нечего — за сутки работы выявили только два десятка бродячих котов, двух енотов и одного, неизвестно откуда взявшегося, наммунга.

Судмедэксперт уклончиво допустил вероятность органического характера повреждений. То есть — и вероятность, что длинные ноги Лесли пожрал кордул. Химический анализ крови выявил стандартный набор шального подростка — остаточные следы фазиса и минимальные следы «карандаша». На костях местами обнаружены следы колюще–режущих предметов, но, судя по медкарте, два года назад девушке делали какую–то операцию. Окапи в местной сертифицированной клинике.

В поле зрения СБ семья (полная, кстати), не попадала. Страховку и коммунальные слуги оплачивают исправно, как и пониженный налог на резиденство. Стабильная работа у родителей, два мобиля у семьи. «Зелёный» колледж. Всё неплохо, соседи любили девушку, преподаватели отзывались исключительно в восторженном тоне.

— Меня смущают два момента.

— Ну.

— Даже три, вру. Первый — почему никто не опросил её круг общения? Студенты, сверстники, — их тут нет. Зато есть те, кто узнают всё в последнюю очередь — преподаватели и родители.

— Тело ещё не до конца остыло, Аэн.

— Допустим. Второе — почему приличная всеми любимая девушка баловалась фазисом и «карандашами»?

— Вариантов тысяча.

— И третье — что она делала в шести километрах от дома? Её родители живут на окраине сабурбии, но точно не в Проёме.