Экспедитор

Одевался даже в поле так, словно собрался на вечеринку. Хотя… Это, наверное, вполне нормально для этих времен. Синий сюртук, серые брюки и высокие сапоги. Рыжий жилет, рубашка с воротничком-стойкой и черный галстук с алмазной заколкой. На голове мягкая, вечно покрытая пылью шляпа. Кожаный пояс с небольшими подсумками и кобура с капсюльным револьвером. Напоминал одного из персонажей фильма «Овод», в котором снимался Олег Стриженов. Был там один благообразный господин со слабыми нервами…

Теперь, когда у меня появилось немного времени, могу рассказать про мир, в который я попал. Если быть точным – город.

Город назывался Базалет-де-Энарьо – один из прибрежных городов, расположенных в южной части Европы, находящихся под властью Испанской короны. Эти некогда спорные территории отошли испанцам совсем недавно, и порядок здесь только устанавливался. Раньше земли принадлежали одному из мусульманских племен, которые враждовали со всеми подряд, а между делом совершали набеги на христианские владения. Дело закончилось тем, что их разбили в морском сражении, поставив наконец точку в этом вопросе, который решался несколько столетий подряд. Бо́льшая часть населения исповедовала ислам, а христиане только насаждали свою веру. Насаждали, надо заметить, осторожно, не рискуя ввязываться в открытое столкновение.

Федерико Линарес – археолог, или, как здесь принято называть этих господ, ученый-антрополог, проводивший раскопки рядом с Базалетом. Встреча с ним была большой удачей. Одной из тех, которые принято считать улыбкой Фортуны. Поначалу он нанял меня простым землекопом, но уже через неделю я занял должность десятника. Как это произошло? Очень буднично, без фейерверков и салютов. Народ здесь хитроватый и ленивый. Хитрозадый, если предельно откровенно.

Самую мелкую проблему рабочие раздували в нечто особенное, лишь бы сложить кирки и лопаты, устроив незапланированный отдых. Я не вмешивался. Не люблю лезть в задницу начальству, в каком бы мире оно ни находилось, но тут дело принципа. В конце одного из дней, когда платили жалованье, я получил ровно четверть от положенного. Надутый индюк, который ведал финансами, пояснил, что бо́льшую часть дня рабочие ни черта не делали, а посему и оштрафованы. Нет, выяснять отношения не стал. Тем более что кассир был прав. Я просто улучил момент и прижал одного из бузотеров, который больше всех драл глотку и ничего не делал. Взял за горло в темном уголке и предложил подыскать другое занятие, пока он не получил киркой по черепу. Парень не понял и даже схватился за нож. Зря он это затеял. Глупо и хлопотно. Потому что сначала он получил кулаком в челюсть, а потом упал и сломал себе руку. Или сломал, а потом упал. Это уже не столь важно.

Через два дня меня пригласили в палатку Линареса, стоявшую на отшибе от остальных. Он долго пялился на мою покрытую пылью внешность, а потом поджал губы и процедил сквозь зубы:

– Я слышал, что ты взялся вершить суд над рабочими? По какому праву?!

– Нет, сеньор.

– Ты лжешь!

– Нет, правда, и вы это прекрасно знаете. Я защищал свой собственный кошелек от непозволительных расходов.

– Хм… Откуда ты родом?

– Я русский.

– Русский? – В его глазах мелькнуло удивление. – Далеко же ты забрался…

– Да, сеньор.

– Умеешь ли ты читать?

– Конечно, сеньор.

– Знаешь арабский язык?

– Да.

– Разбираешься ли в картах и планах?

– Смотря в каких, сеньор. На роль шкипера точно не гожусь.

– Этого и не требуется. Взгляни. – Линарес кивнул на стол, на котором лежало несколько свитков и карта.

Как я понял, на плане был изображен участок земли, на которой он проводил раскопки. Ничего сложного. Я пояснил, как смог, все увиденное. Линарес удивленно дернул бровью и прищурился. Разглядывал меня так, словно первый раз видит. После недолгой паузы он поднялся и подошел ко мне.

– Один из моих помощников недавно умер, – сказал он. – Он был старателен, но глуп, за что, собственно, и поплатился. Здесь не так уж много образованных людей, чтобы я позволял тебе махать киркой среди всего этого сброда. Будешь десятником, и смотри мне… – Федерико покачал пальцем перед моим носом.

Это происшествие не только увеличило мое жалованье, но и улучшило условия жизни. Мне отвели место в другой палатке, в которой ночевали всего три человека. Кормили из общего котла, так что от чечевичной похлебки с запахом говядины избавиться не удалось.

С рабочими контакт налаживался труднее. Местные привыкли к силе, и если начальник не размахивает плетью и не ругается, то его считают слабаком и откровенно игнорируют. Махать плетью я не собирался. Собрал свою десятку и объяснил, что орать, надрывая горло, не стану, но тому, кто будет филонить, вышибу вечером несколько зубов. Для начала. Меня не поняли. Подкрепил слова делом. Виновный долго харкал кровью, но это подействовало, и рабочие начали шевелиться гораздо активнее. У южан, как правило, низкий болевой порог. Достаточно дать им в зубы, чтобы они перестали возмущаться и начали охать, изображая умирающих.