Экспедиция адмирала Сенявина в Средиземное море (1805-1807)

Объяснения в ответе вашем ко мне от 7 декабря, относительно просвещения французской нации, совершенно для меня не нужны. Дело идет у нас не о просвещении соотечественников ваших, а о том, как вы, г. генерал, обходитесь с русскими пленными. Последний поступок ваш с начальником корвета, который послан был от меня в Спалатро под переговорным флагом, может служить доказательством, что следствия просвещения и образованности бывают иногда совершенно противны тем, каких по настоящему ожидать от них должно. Скажу только вам, г. генерал, что из тридцати солдат, названных вами поляками, четверо явились ко мне и были природные русские. Пусть Бонапарт наполняет свои легионы; я ничего другого от вас не требую, как возвращения моих [296] солдат, и если вы сего не исполните, то я найду себя принужденным прервать с вами все сношения, существующие между просвещенными воюющими нациями.

Д. Сенявин.

Вице-адмирал Красного флага,

Главнокомандующий мирскими и сухопутными силами в Средиземном море.

10 декабря 1806 года""{8}.

Не имея возможности отнять у Сенявина занятую им область силой, Мармон обнаружил намерение вновь подойти к делу окольным, дипломатическим путем, через австрийцев.

Поздней осенью 1806 г. дела в Европе сложились так, что австрийцы были вынуждены сделать то, чего они избегали почти год, то есть обещать французам активную помощь в борьбе против Сенявина за обладание Боко-ди-Каттаро. Страшный, молниеносный разгром и завоевание Пруссии Наполеоном в октябре и ноябре 1806 г. принудили Австрию к демонстрациям "дружбы" по отношению к Франции и к особенно точному выполнению условий Пресбургского мира. Поэтому австрийские представители явились в начале ноября 1806 г. в Рагузу для совещаний о совместном нападении французов и австрийцев на Боко-ди-Каттаро, причем, согласно конвенции, подписанной в Вене австрийским министром Стадионом и французским послом Ларошфуко, обе договаривающиеся стороны обязывались выставить одинаковое количество вооруженных сил. Лористон считал эти действия необходимыми ввиду "уклончивых ( ответов русских агентов"{9}.

Со стороны австрийцев это, конечно, была лишь пустая угроза с целью воздействия на Сенявина. Разумовский все-таки писал об этом из Вены адмиралу. Ссориться с Австрией, воюя в Польше с Наполеоном, не приходилось.

Сенявин ответил, напомнив Разумовскому историю этого вопроса (хотя Разумовский его о том и не просил), но Боко-ди-Каттаро отдать не пожелал.

Еще, мол, 21 июля 1806 г. товарищ морского министра послал Сенявину высочайший приказ отдать австрийцам Рагузскую республику вместе с городом и бухтой Боко-ди-Каттаро. Австрийцы же, на основании Пресбургского договора, обязаны были немедленно передать республику Наполеону. Было приказано,-докладывает Сенявин (в ноябре!) А. К. Разумовскому,- "чтобы я с французским в Рагузе начальником согласился об оставлении им той республики и о признании им нейтралитета и независимости ее, и когда затруднение, происшедшее от занятия ее, таким образом, удалится, то, чтобы [297] приступить мне к отдаче Бокки-де-Каттаро австрийским начальникам, разве бы они в требованиях своих на тот конец употребили меры неумеренности". Вот за эти "меры неумеренности" и ухватился Дмитрий Николаевич, чтобы не исполнить царское повеление: "А как австрийские комиссары в двух нотах, действительно, изъяснились весьма неприличным образом, употребляя даже угрозы... мы поставили себе тогда долгом препроводить те их ноты к высочайшему двору и ожидать решения, за неполучением же оного мы долженствовали просить графов Беллегарда и Лепина еще немного повременить". Австрийские графы, "повременив" до 5 октября 1806 г., снова явились к Сенявину, настойчиво требуя отдачи республики и города{10}. И снова адмирал посоветовал им вооружиться терпением. И в конце ноября и дальше дело все еще оставалось без движения.

Это запоздалое выступление австрийцев против русской оккупации Боко-ди-Каттаро оказалось таким же покушением с негодными средствами, как и все предыдущие. Сенявин ни города, ни области не отдал.

А в самом конце года сенявинская эскадра одержала на море победу настолько важную, что она обеспокоила самого Наполеона. Вот в каком виде дошло это неприятное известие до французского императора: