Экспедиция "FAMOUS"

Жерару де Фробервилю намечающийся поход предстает в другом свете. За десять лет погружений на дно океанов он полностью уверовал в свой батискаф и свое умение им управлять. Но его терзает сомнение, разделяемое всеми, кто ответствен за эту операцию: справится ли со своим заданием "Архимед", такой тяжелый, громоздкий, мало маневренный? Ведь ему так далеко до рыбы, которая играючи обходит препятствия и легко скользит в нужном ей направлении. Скорее он напоминает запряженную в плуг лошадь, которая пашет подводное "поле". Взятие препятствий - не самая сильная его сторона. Разумеется, он в состоянии подняться вдоль склона, он в состоянии также подвсплыть на его вершину, но как медленно и ценой какой потери балласта, что лишает его возможности маневрировать. В прошлом, во время погружений "прогулочного характера", таким препятствием не придавали серьезного значения. Пилот ничем не был стеснен. Практически он всегда мог передвигаться как ему заблагорассудится. А сегодня у него заключено "соглашение" как с учеными, так и с самим собой. Он это отлично знает. Ему необходимо совершить посадку в строго заданной точке и идти по не менее строго заданному курсу в продолжение семи-восьми часов. Если рельеф дна окажется чересчур пересеченным, если он встретит перед собой отвесные стены, расселины, углубления, размеры которых ему неизвестны, то, неспособный к свободному маневрированию, он рискует застрять. Это обречет на неудачу всю экспедицию, пойдут правом потраченные на нее средства, это заставит признать беспомощность "Архимеда", которого он любит, как ребенка, и которого изо всех сил защищает от хулителей, считающих, что батискаф слишком громоздок, слишком устарел, и требующих разработки новых, более подвижных глубоководных аппаратов.

Риск, на который идет Фробервиль, смущает его, но он светло улыбается, перешагивая через леерное ограждение.

Жан-Луи Мишель уже сидит на кормовой банке в шлюпке. Он инженер, работающий при CNEXO четыре года. Он отвечает за научно-исследовательское оборудование "Архимеда". Квалифицированнейший специалист по электронике, он, без всякого сомнения, мог бы разобрать и собрать свою аппаратуру с завязанными глазами. Этот человек питает тайную страсть к микрорадиоэлектронике. За его мягким взглядом и робкой улыбкой скрывается железная воля. Коротко стриженный шатен со скромным пробором сбоку, он выглядит безупречным молодым человеком, в коем сдержанность и энтузиазм разумно уравновешены.

В ранце, лежащем у него на коленях, спрятаны магнитофонные и видеоматнитофонные ленты. Они ему очень пригодятся во время погружения. Он запасся также комплектом запчастей, тщательно рассортированных с помощью наклеенных этикеток и упакованных в пластиковый мешок. В его обязанности не входят ни управление батискафом, ни наблюдение за его погружением. Морской пейзаж он увидит только по телевизору. Если научно-исследовательское оборудование будет плохо функционировать, если приборы выйдут из строя, это также обречет экспедицию на неудачу. Полностью ли он им доверяет? На суше - да! Он не колеблясь поставил бы сто против одного на то, что на суше их работа будет безотказной. Но под 2600-метровой толщей воды, в переувлажненной атмосфере гондолы батискафа, три дня болтавшегося на буксире в открытом море, надежность (священное слово "надежность", ключевое понятие в современной технике) ставится под вопрос. Тем не менее, Мишель продолжает улыбаться.

Собственно подготовка к погружению батискафа началась в 7 часов 50 минут, когда все три акванавта спустились в гондолу. Она длится более часа. 9 часов... На мостике много народу. На взгляд командира корабля, даже слишком много. Он тщетно пытается отправить коков на камбуз, механиков в машинное отделение. Все хотят поглазеть. Приходится прибегнуть к резким словам. Только тогда моряки повинуются и демонстративно, с притворно покорным и покаянным видом, удаляются за ходовую рубку и останавливаются десятью метрами дальше. Моряки - неисправимые созерцатели. Они могут целыми часами следить за плавающим ящиком, за косаткой или за "огромными птицами морей", как назвал альбатросов поэт Бодлер, следить почти без слов, если не считать случайно вырвавшейся жалобы на скудость последнего обеда или восклицания, что корабль - право же, настоящая каторга! Сегодня попытка вахтенного офицера очистить мостик не приносит успеха.