Экспедиция Оюнсу

Однако после обеда все пошло не так. Началось с того, что Гольдберг, провозившись в гнилых развалинах указанной Мариной хибары, с заметным скепсисом заявила, что никаких излучений здесь нет. Ни паранормальных, ни обычных, за исключением стандартного радиационного фона. Профессор со своим оборудованием переместилась в другое гнилье, долго возилась и там, но снова ничего не нашла. Такой же результат ее аппаратура демонстрировала во всех без исключения развалинах, и Гольдберг пребывала в состоянии неприятного удивления и неловкости.

– После того как мы закончим, я проверю оборудование, – сообщила она, неуверенно косясь на Марину, словно ожидала немедленного скандала. – Я ни в коем случае не ставлю под сомнение правдивость ваших слов, Марина, но аппаратура не показывает вообще ничего… Это очень странно. Ведь в лаборатории в Швейцарии мы регулярно фиксировали измененную активность вашего головного мозга. Что-то же должно было повлиять на вас и вызвать эти изменения! Не исключено, что какой-то внутренний каскад моего устройства вышел из строя!

– Ваши устройства в порядке, – вставила Аннета, которая по приказу Марины третий час ходила за профессором везде и вслушивалась в свои чувства во время проведения замеров. – Эта долина спит. То, что ею владеет, не хочет быть замеченным! Вы ничего не найдете.

– Милочка, – профессор Гольдберг сдержала раздражение и лишь красноречиво вздохнула: – Физические поля и излучения не умеют спать. Они либо есть, либо нет. Но даже если их УЖЕ нет, то находящиеся в области угасшего воздействия вещества несут на себе следы воздействия. Их можно найти, измерить и изучить. Я буду вам очень признательна, если вы прекратите мешать мне работать. Помочь, как и следовало ожидать, вы точно ничем не можете!

Вопреки ожиданием Марины, уже приготовившейся осадить Аннету, медиум не стала возмущаться. Она даже не посмотрела на профессора. Аннета несколько секунд таращилась в никуда, словно полоумная, отчего складывалось впечатление, что медиум пытается произвести странное впечатление не то на Гольдберг, не то на окружающих, не то вообще на гнилые развалины. Потом лицо Аннеты утратило дебиловатый вид, и она попросила у Марины разрешения вернуться в свою палатку, потому что здесь ее присутствие бесполезно. Марина разрешила, с трудом подавляя нервную мысль на тему того, что присутствие Аннеты оказалось бесполезным не здесь, а в экспедиции вообще. Если медиум не сможет повторить нужное видение, то ценность ее стремится к нулю. Потому что из просмотренной части видения Марина ничего нового не узнала.

Все это она слышала от Макса, и кто сказал, что ее собственная психика попросту не смоделировала кошмар на основе полученной от Смирнова информации? Психиатр объяснил бы это именно так! Марина вполне могла увидеть то же самое предстоящей ночью, во время сна, без всяких медиумов. Вот если бы видение принесло некие подробности, которых Макс не знал, тогда это другой разговор. Капризы Аннеты – это проблемы самой Аннеты, хочет сидеть в палатке одна и строить из себя незаслуженно обиженную – да ради бога. При любом раскладе Марина использует все варианты, чтобы избавиться от нескончаемых кошмаров, и выдавит все возможное и из профессора, и из медиума. Перед сном она заставит Аннету повторить погружение в транс, а пока пусть работает Гольдберг.

Марина проводила Аннету взглядом. Та добралась до разбитого лагеря, подошла к Якуту, охраняющему базу вместе с напарником, и что-то сказала обоим наемникам, жестами обрисовывая проблемы с тяжелым багажом. Якут обернулся к напарнику и что-то произнес, тот кивнул, и раскосый наемник двинулся к палатке, предназначенной для Аннеты и Саиды. Медиум пошла за ним, но едва они поравнялись с одной из палаток наемников, Аннета быстро заглянула туда, убеждаясь, что там пусто, после чего схватила Якута за руку и с силой потянула за собой, исчезая внутри. Никто, кроме Марины, не заметил их уединения, даже напарник Якута, который внимательно наблюдал за подступами к лагерю, но вглубь базы бросал взгляды нечасто. Марина закатила глаза. Аннета не додумалась ни до чего умнее, нежели устроить интрижку во время настолько знаковой экспедиции. Может, она действительно бесполезна? Но в Женеве ее сеансы реально успокаивали… Вечером придется провести с ней жесткий разговор и загнать в рамки, из которых она вышла. Сейчас не до этого.

– Прежде чем вы начнете разбирать свою аппаратуру, – обратилась к профессору Марина, – проверьте пепелище, о котором я вам говорила. У меня возле него были неприятные ощущения. И не только у меня.

Гольдберг с готовностью согласилась, но от Марины не укрылось, как ее глаза растерянно забегали. Это Марине не понравилось, и она решила присутствовать во время эксперимента на пепелище, несмотря на то что оказаться там вновь совершенно не хотелось. Она дождалась, когда команда профессора соберет оборудование, и вместе со всеми направилась в сторону пепелища.

– Марина! – негромко окликнула ее Злата. – На минуту!