Экспедиция Оюнсу

– После этого следователи меня чуть в клочья не порвали, требовали, чтобы я выдал своих подельников, даже током били, у них для этого специальные девайсы есть! – Он усилием воли убрал с лица гримасу ненависти. – Думал, не выдержу и в конце концов признаюсь в чем угодно, лишь бы не мучили. Наверное, их остановило то, что детектор лжи показывал, что я не вру… или то, что под химией я говорил все то же самое, не знаю… Короче, следом за первой следственной бригадой отправили вторую, побольше. Она тоже бесследно исчезла, словно ее вообще не существовало. После этого каждая или почти каждая из семей послала туда своих людей, и никто из них не вернулся. Я слышал, что в общей сложности в долине пропало под сотню народа, и каждый раз кто-нибудь из следователей ставил мне это в вину, обещая, если я не признаюсь, выдать меня родственникам убитых. Как у меня в те дни крыша не съехала – не знаю.

Молодой человек умолк, и Марина с ужасом подумала, что он ошибается: разум у него однозначно помутился, один только безумный взгляд это доказывает! Она сама видела такой, в зеркале, сразу после возвращения домой…

– Короче, они дождались, когда в мае там сошел снег, и отправили в долину целую армию. Человек сто всяких следователей, которым выдали пару тысяч местных военных. Они провели там почти месяц, просеяли долину по травинке, облазали все окрестные сопки и ничего не нашли. Никаких следов. Ни наших, ни прежних следственных бригад, ни частных сыщиков – ничего. Только местную легенду от престарелых местных аборигенов, выживших из ума из-за возраста. Древний дух убитого влюбленного охотника мстит людям за свою смерть и убийство возлюбленной. И делает это тысячи лет, пробуждаясь в снежные зимы. Летом долина безопасна. Частично это подтвердилось архивами КГБ СССР. При Союзе в долине добывали мрамор, и работы велись только летом, потому что зимой там бесследно пропадали люди, и причину этого выяснить не удалось. Позже долину включили в состав запретных территорий, потому что в том районе построили ядерный объект, на который нас привез егерь. Егеря, кстати, тоже не нашли. Оказалось, что там нет и не было никакого егерского хозяйства, лесничества и тому подобного, ибо запретная зона.

– То есть отец обманул меня? – Марина изо всех сил старалась давить разрастающуюся панику. – Следователи никого не нашли? Убийцы все еще на свободе?

– Не было никаких убийц, – с мертвенной отрешенностью обреченного человека произнес Макс. – По крайней мере, людей-убийц точно не было. Некого было находить. Легенда не врет. В долине живет Древнее Зло, оно убивает всех, кто попадает на его территорию зимой. Не знаю, как все это себе объяснили родственники погибших. Никаких следов найдено не было, ни тел, ни автомобилей, ничего. У меня в крови наркотиков не обнаружили, но наши с тобой показания совпадали, полиграф и несколько психиатрических экспертиз показали, что я не вру и не псих, хотя наш рассказ выглядит бредом. В общем, меня отпустили. Сказали, что за недостаточностью улик. Думали, что если я преступник, то поеду к своим подельникам и выведу следствие на них. За мной организовали слежку, но я подумал, что это родственники убитых хотят сделать меня крайним и собираются устроить расправу.

Макс опять замолчал и на этот раз молчал почти минуту, отрешенно глядя куда-то в пустоту. Наконец он продолжил бесцветным голосом и почти беззвучно:

– В те дни мне было уже все равно. Убьют так убьют, даже если придется умирать долго. Все равно это закончится, пусть не через несколько секунд, так через несколько часов. Плевать. Потому что жить я уже почти не мог. С того момента, как мы вернулись в Москву, и до сих пор я не могу оставаться в темноте, не могу даже видеть темноту где-нибудь в углу. Всюду мне мерещатся выпотрошенные мертвецы… они зовут меня, идут ко мне, тянут руки, в которых держат собственные кишки… Хорошо, хоть не хватают, как там, в долине, и не оставляют кровавых отпечатков. Это не настоящие мертвецы. Это всего лишь галлюцинации, но они выматывают… с тех пор я даже сплю при включенном свете. Мне даже в камере ФСБ-шного НИИ освещение не выключали, и я искренне им за это благодарен… хотя они, наверное, делали это только потому, что не хотели потерять подозреваемого.

Он болезненно потряс головой и перевел взгляд на Марину. Его голос зазвучал тверже: