Экспедиция в иномир

Должен прямо сказать, что нападки на Глейстона меня не очень убедили. Кое-что я слышал о нем и раньше. Он слыл в своей научной области фигурой крупной, еще на Земле приобрел известность выведением необыкновенных пород коров и коз, а его исполинские, как лошади, петухи и куры поистине поражали. Я привык к тому, что выдающиеся люди одарены отнюдь не стандартными приятностями характера: их всегда лучше рассматривать издали, чем толкаться об их колючие грани. Не к таким ли неудобствам близкого общения сводятся претензии трех астробиологов? На всякий случай для первого знакомства с геноконструкторами я попросил Мишеля Хаяси и Гюнтера Менотти сопровождать меня — и не потому, что полагался на их объективность, оба нередко бывают пристрастными, а во исполнение правила: ум — хорошо, три ума — лучше.

— Нас привели к вам скорей туристские, чем служебные интересы, — сказал я Глейстону, появившись на БКС. — Так что обращайтесь с нами как со случайными посетителями.

Он был гораздо тоньше, чем я предполагал, и не стеснялся ставить точки над i.

— Буду обращаться с вами как со случайными посетителями, наделенными правом останавливать любую работу на Урании, в том числе и мою собственную, — сказал он с холодной вежливостью. — Итак, что вас интересует на БКС?

— Нас интересует все, что найдете нужным показать.

Он провел нас по всем четырнадцати лабораториям Биоконструкторской Станции. И в каждой лаборатории была такая бездна интересного, сам Глейстон так интересно рассказывал, а руководители лабораторий с таким энтузиазмом дополняли его рассказы своими, что к концу обхода моя голова распухла от вторгнутой в нее информации, и я стал физически ощущать, как ум заходит за разум. Я взмолился о перерыве, и Глейстон милостиво дал нам передохнуть. Отдых предоставили в кабинете Муро Мугоро: Глейстон не сомневался, что именно геноструктурная лаборатория — главная причина нашего прихода.

— Итак, вы познакомились с нашими биоконструкторскими работами, друзья. (Я заметил, что он любит словечко «итак», он часто начинал с него.) Могу сказать одно: они обещают новую революцию, не менее грандиозную, чем открытие огня, изобретение машин и освоение атомной энергии. Только такими великими масштабами надо измерять наши исследования. Здесь, на Урании, далеко от Земли, мы готовим для человечества вступление в новый период расцвета — и пока успех нам сопутствует.

Он выложил все это без пафоса, холодным, почти ледяным тоном, словно выносил нам выговор, а не соблазнял перспективами величественного успеха. И странное дело, от холода его голоса, от фраз, которые он чеканил, как металлические монеты, а не бросал в нас вдохновенно вспыхивающими, значение слов не пригашалось, а еще усиливалось. И во время обхода лабораторий, когда он описывал конкретные исследования, и сейчас, в кабинете Муро Мугоро, когда давал им общую оценку, он искусно создавал впечатление значительности всего, что делалось на БКС.

Я постарался говорить на более привычном мне деловом языке:

— Сколько понимаю, друг Глейстон, вы синтезируете живых роботов с новыми полезными свойствами. Ведь так?

— И так и не так, — отпарировал он. — То, что вы сказали, верно, но если ограничиться одним этим, понимание будет поверхностное, а не глубокое. Глубокое понимание требует проникновения в философскую суть того, что мы называем живым веществом. Надо уяснить себе природу жизнедеятельности, чтобы оценить наши масштабы. Впрочем, я об этом уже говорил во время обхода.

— Не могли бы вы вкратце повторить? — вежливо попросил Хаяси.

Глейстон, по всему, понял, что если мы с Гюнтером слушатели, честно пытающиеся понять что-либо, то Мишель скорей противник, чем любопытствующий. И он мигом поднял тайно брошенную перчатку и начал борьбу с одним Хаяси, почти презрительно игнорируя остальных. Я бы, наверно, обиделся, если бы не был заинтересован в разгоревшемся споре и если бы сразу не догадался, что для Глейстона любая дискуссия не метод выяснения мнений, а нечто вроде рыцарского турнира и оппонент — вооруженный Противник, которого надо поразить острым, как меч, аргументом и, уже поваленного на землю, разоружить. Он сражался, а не растолковывал — предугадывал противоаргументы и заранее зло опровергал их.