Экспедиция в Лунные Горы

— Графиня работает с нами, стараясь не допустить ее. Она и команда медиумов уже используют алмазы нагов, с большим эффектом. — Он указал на газету Бёртона. — Без сомнения вы читали о втором конфликте между Пруссией, Австрией и Данией из-за Шлезвига. Мы ускорили его, мой дорогой друг, при помощи медиумных манипуляций. Я собираюсь впутать Бисмарка в такое количество мелких неприятностей, что у него не будет сил бросить вызов нам в Африке, а тем более создать объединенную Германию!

Бёртон закрыл глаза и обхватил себя руками за голову. Слишком поздно! События, которые должны привести к всеобщей войне, уже пришли в движение.

Он быстро обдумал положение. Теперь он понял, почему стотридцатилетний Пальмерстон утверждал, что он — Бёртон — так и не рассказал о своем визите в будущее. Королевский агент знал, как работает ум премьер-министра. Он уже победил Бенджамина Дизраэли — могучую политическую силу — и никогда не пойдет на попятную, даже по своему собственному совету! И что он будет делать взамен? Ответ был очевиден: премьер-министр попытается обмануть свое будущее упреждающим ударом; он бросит все ресурсы, пытаясь победить Бисмарка до того, как Пруссия мобилизует все силы; и, поступая так, он не предупредит войну, но разожжет ее намного раньше начальной даты.

Бёртон почувствовал, что неизбежность загнала его в ловушку.

— Что с вами? — спросил Пальмерстон. — Позвать няню?

Исследователь отнял руки от головы, почувствовав пальцами рубцы татуировки.

— Нет, господин премьер-министр. Голова заболела, ничего страшного.

— Тогда я больше не буду тревожить вас, капитан. — Пальмерстон надел плащ, водрузил на голову цилиндр и сказал: — Капитан, у нас были разные периоды отношений, но я хочу, чтобы вы поняли: сейчас я опять поверил в вас. Вы замечательно поработали в Африке. Совершенно замечательно! Благодаря вашим действиям Империя в безопасности, и еще долго ей не будет ничего грозить.

Он повернулся и вышел.

Бёртон остался сидеть, глядя в никуда.

Неделю спустя его выпустили из больницы, и он вернулся в свой дом на Монтегю-плейс.

Миссис Энджелл, его домохозяйка, не на шутку перепугалась, увидев его, и сказала, что он выглядит так, как если бы его выкопали из египетской могилы.

— Вы должны есть, сэр Ричард! — объявила она и немедленно принялась жарить и варить, чтобы восстановить его здоровье. И одержимо чистила все вокруг него, как если бы малейшее пятнышко пыли могло его убить.

Бёртон стоически переносил ее усилия, слишком слабый, чтобы сопротивляться, хотя и не позволил ни ей, ни ее служанке — Элси Карпентер — даже коснуться винтовки, прислоненной к его любимому креслу около камина.

Это оружие, оно было аномалией, и его образ постоянно возникал в суфийских медитациях Бёртона, хотя он не мог понять, почему.

Через несколько дней после возвращения домой в окно его студии влетел болтун.

— Сообщение от тупоумного Ричарда Монктона Мильнса, иначе называемого барон Гаутон — волосатые ладони. Сообщение начинается. Я постучу к тебе в три часа, ты, хлопатель по задам. Конец сообщения.

Новоиспеченный первый барон Гаутон прибыл вовремя и нашел завернутого в джуббу Бёртона сгорбившимся в любимом кресле около камина, с черутой в зубах и стаканом портвейна в руке; бассет Фиджет вытянулся около его ног. При виде исследователя слова умерли на губах Монктона Мильнса. Он остановился в двери студии, с отвисшей челюстью.

Бёртон вынул манилу, отставил в сторону стакан и изобразил полуулыбку.

— Ты видишь уже почти восстановившуюся модель, — сказал он, поднялся на ноги и, подойдя к другу, пожал ему руку. — Видел бы ты меня раньше! Снимай плащ, старина, и садись. Да, поздравляю тебя с пэрством. Хочешь, чтобы я встал или нальешь себе сам?

— Гром тебя побери, Ричард! Ты выглядишь старше лет на двадцать!

— На самом деле я постарел всего на четыре года. Нет, на пять, учитывая год, что ты меня не видел. Остальное — злоключения в Африке.

Мильнс сел и взял стакан портвейна.

— Клянусь небесами, как приятно опять увидеть тебя. Но пять лет? О чем ты говоришь?

— Сначала тебе придется отбросить недоверие.

— Больше года назад ты сказал мне, что Джек-Попрыгунчик был человеком из будущего и вся история изменилась. Неужели ты собираешься рассказать мне нечто еще более невероятное?

— В сущности да, собираюсь.

— Очень хорошо. Вперед. Ты будешь говорить, а я буду пить.

За следующие два часа Бёртон рассказал все, что произошло в Африке, не скрыв ничего.

Последовало долгое молчание: Монктон Мильнс переваривал рассказ, запивая его солидным количеством портвейна.

Потом Бёртон показал ему винтовку и надпись на ней: Ли-Энфилд Модель III. Изготовлено в Таборе, Африка, 1918 г.

— Ты должен изменить историю, — тихо сказал его гость.

— Тяжелая задача, — ответил Бёртон. — Для этого надо каким-то образом перехитрить Пальмерстона.

— Даже если у тебя получится, — заметил Монктон Мильнс, — и ты создашь еще одну ветвь истории, ты только увеличишь хаос, о котором предупреждал бедный Алджернон.

Бёртон пососал сигару.